– Что, не так у Толстого? – спрашивал Толян. – Да ты «Войну и мир» почитай!
– А ты читал, да? – уточнял Колян. – Ни фига ты не читал, потому что это из «Анны Карениной». И вообще не так.
В конце концов приходили к выводу, что вспомнили Толстого уместно: в их горных странствиях серединка всегда была разной, а вот начало и конец одинаковыми: пацаны сначала накачивались, а потом пытались совершать подвиги. Они тоже становились одинаковыми, если поблизости находился доступный слабый пол. А вот если его не было или ребят посылали подальше – тут начиналась разница…
Ровно так случилось в начале поездки, когда Толян и Колян поняли, что местных барышень ловить бесполезняк, а иностранки – либо ужасные на лицо и недобрые внутри феминистки, либо при своих мужиках. И друзей потянуло на культуру. Так получилось, что по пути сюда они обломались со знаменитым непальским праздником Дурга Пуджа, поскольку шёл его десятый, завершающий день и главные действия уже закончились. Да, пацаны увидели наряженных и радостных людей, пирушки прямо на улицах. Но только на словах узнали, что накануне в жертву богиням Дурга и Кали, что в общем-то одно и то же, приносились животные. Каждое из них символизировало определённый вид негативных эмоций: гнев, вожделение, робость, вялость, глупость. А жертвоприношение рассматривалось индуистами как путь их преодоления.
– Ну чо, толково, – согласились Толян и Колян. – Зарубил козла и сразу стал умным и смелым. Гы.
Конечно, пацаны, выкроив время от сборов в путешествие, сходили на площадь Дурбар, к храму Таледжу, где и происходит жертвенный ритуал. Снова обогатились знаниями индуистской культуры, а вернее, совсем зашли в тупик: Таледжи оказалась ещё одной ипостасью Кали, или Дурги. Что за дела? Это вообще разные женщины или одна и та же?
Как пояснил всего за один доллар доморощенный экскурсовод, на самом деле всё просто. У бога Шивы единственная жена, но у неё много имён, и каждое из них отображает разную ипостась, то есть определённые божественные, а заодно и женские аспекты. Так вот: Кали – чёрная богиня, она олицетворяет тёмное, гневное, разрушительное начало. Но парадокс в том, что она же – богиня-мать, некая изначальная божественная сила. Дурга – воительница, сражающаяся с демонами, защитница богов. Ту и другую почитают в индуизме…
К сожалению, никаких волнующих кровь action Толян и Колян не увидели, застали только уборщиков, которые смывали с камней эту кровь да какую-то требуху – видно, не пригодившиеся части тел тех самых коз или кого ещё. Правда, в храме Маджу Девал узрел Колян нечто, заслуживающее внимания и полностью оправдывающее посещение площади.
– Гляди-гляди, да это член! – воскликнул впечатлённый путешественник.
– Да не, что-то другое, – по обыкновению возразил Толян.
Друзья вновь обратились за разъяснением к «экскурсоводу». Тот подтвердил, что Колян прав: каменная штука и впрямь являет собой фаллос, или лингам, как называл его непалец. Он принадлежит Шиве, а из союза Шивы и Дурги рождается вселенское плодородие.
«О как!» – приговаривали парни, слушая историю про уникальный памятник мужскому достоинству. А непалец заодно рассеял сожаления пацанов о пропущенном празднике. Он поведал, что в не слишком далёком городке Барияпур как раз в это время проходит национальный фестиваль Гадхимаи, который с лихвой восполнит несостоявшиеся впечатления от Дурги Пуджи. Судя по взмахам рук, подпрыгиваниям и придыханиям рассказчика, Колян и Толян поняли, что речь идёт о событии, явно достойном внимания. А когда «искусствовед» сообщил, что фестиваль Гадхимаи скоро собираются прикрыть совсем, решение созрело само собой: надо ехать.
Не откладывая замысел в долгий ящик, друзья в очередной раз раскошелились на легковушку, поскольку трястись в душном автобусе уже надоело в предыдущих переездах, и к вечеру оказались в Барияпуре. Кайф к этому времени выветрился, энтузиазм поостыл. Увидев на улицах городка довольно странные картины подготовки к празднику, Толян затосковал.
– На хрена я с тобой попёрся в этот Барияпур?! Мы зачем в Непал приехали? По горам ходить. А тебя постоянно тянет на всякую муйню. Ну ладно, я понимаю, что в Покхаре надо сходить в музей гурков. Они крутые солдаты и всё такое. А здесь… Людей фиговы тучи, скотину гоняют туда-сюда, дерьмом тащит отовсюду. Чо, ты в России дерьма не нанюхался?
По улицам действительно интенсивно передвигались целые стада коз и даже аутентичных непальских бычков, совсем не похожих на российских «родственников». В клетках туда-сюда носили кур и голубей. Хрюкали многочисленные свиньи.
– Не, ты не прав, – возражал Колян. – Своими горами и разговорами о жратве и снаряге ты сам меня уже затрахал. Но ведь закончили с восхождениями в этом году – и хорош! Теперь окультуриваться надо, как сказал один умный человек. Ты вот ходишь среди индуистов и буддистов, а хоть знаешь, что это такое?
– Да мне на это начхать! Ну, храмы, ну, статуи, они чо тут, другие? А такого лингама, как на площади Дурбар, и вообще нет. Посмотрели – и давай линять в Катманду. Там тоже вонища, но хоть в центре посвежее…
– Погоди-погоди, тут есть нормальная гостиница, для белых людей, даже комнаты с кондёрами – я в путеводителе смотрел. Пошли переночуем, бухнём, а завтра неслабо пофоткаем. В Челябе покажем – народ обзавидуется.
Толян реально противился, но темнело, усталость и дурман от запахов брали своё, и он сдался. Гостиница оказалась битком набитой, причём совсем не белыми гражданами, а непальцами и индийцами. Люди сидели и лежали даже в фойе и на полу. Но хозяин – когда есть бабки, места везде находятся, а на Востоке и подавно, – предложил чужестранцам самый дорогой номер: никто из аборигенов таких денег платить явно не стал бы, но пацанам деваться было некуда. Посетовав на траты за очередной бутылкой и поклевав носами, они улеглись – сморило.
А утром… Утром было вообще ничего не понять. Улицы полностью забились народом, а скотину продолжали по-прежнему куда-то сгонять. Отчаявшись разобраться в происходящем самостоятельно, друзья наняли за пять долларов одолевавшего их со вчерашнего дня местного забулдыгу по имени Доржи, упорно повторявшего «I am best guide for you».
Доржи рассказал, что фестиваль в Бари действительно самый большой в Непале, проводится раз в пять лет и что праздник – Доржи подтвердил услышанное в Катманду – наверное, скоро запретят.
Тут скептически настроенный Толян оживился, выпучил глаза и закричал:
– А-а-а! Наркотики, оружие, работорговля?!
– Нет, – улыбнулся Доржи, – власти считают, что приносится слишком много жертв.
– Каких, человечьих?
– Конечно, нет, это животные. Скоро сами увидите.
– Сколько голов приносится в жертву? Сто, тысяча?
– М-м-м, – Доржи покачал головой, – гораздо больше.
– А откуда так много народу?
– Это паломники из Индии – здесь ведь рядом граница. У них запрещены такие фестивали. Поэтому и люди, и животные в основном оттуда, своих не хватает.
