Если рододендроны в Приэльбрусье едва касаются вам колен, то здесь вырастают в высокие раскидистые деревья; если, продираясь в Фанских горах полчаса через колючки, вы вспоминаете об этом всю оставшуюся жизнь, то здесь рискуете днями искать проходы в бамбуково-лиановых зарослях, а по скалам, снегу, ледникам, постепенно набирая высоту, вы можете блуждать в Гималаях неделями, так и не достигнув поставленной цели.
Ну и, разумеется, выше пяти тысяч метров – никаких лоджей, душей, туалетов и мусорных корзин.
Наш треккинг оказался коротким, простым и приятным; клайминг обещал быть длинным, сложным и непредсказуемым…
Жизнь расставит… Фатально расставит? Вряд ли. Она лишь предупреждает, она подаёт сигналы, она заставляет поразмышлять. Совершенно случайно я взял в экспедицию книжку «Хрустальный горизонт», только что вышедшую на русском языке. Её автор, здравствующий альпинист Райнхольд Месснер, покорил все четырнадцать восьмитысячников планеты, включая Эверест. Мы пока шли не на Эверест, а на Аннапурну – гору менее высокую, но не менее великую и опасную. Об Эвересте речь пойдёт впереди, но важно не это. Для Месснера, достигшего сверхчеловеческих рекордов в горах, интерес к технике восхождений отошёл, видимо, на второй план, и он решил углубиться в психологию восходителей. Какими духовными качествами должен обладать клаймер, чтобы получить вожделенную вершину? И достаточно ли для этого только воли к победе? Как узнать?
Среди выдающихся альпинистов попадались люди-машины, о психологических исканиях которых ничего не известно. Искания-то наверняка присутствовали, но «машины» их из своей оболочки не выпускали. А у кого-то всё вылезало наружу. Как у человека по фамилии Уилсон, историю которого Месснер вспоминает в книге, пытаясь разобраться в доминантах восходителя.
Англичанин Уилсон родился ещё в XIX веке, в 1898 году. Юнцом ушёл на Первую мировую, а в 1917-м попал в битву при Пашендейле – одно из крупнейших и самых трагических сражений между союзной армией под британским командованием и германцами. Битва затянулась на много месяцев и проходила в болотистой местности, войска с обеих сторон утопали в грязи. Схватка унесла сотни тысяч жизней. Пулемётчик Уилсон остался в живых единственным из всего подразделения и сдержал на своём участке наступление немецких войск. Через несколько месяцев он получил серьёзное ранение, от которого никогда полностью не восстановился, и плохо владел левой рукой. Когда война кончилась, Уилсон окунулся в мирную жизнь. Но так просто к ней не возвращаются: люди мечутся, переживают – и вот перед нами известный феномен «потерянного поколения».
Не совсем понятно, на каком этапе и под влиянием каких идей у человека, не обладавшего никакими альпинистскими навыками, возникла идея покорить Эверест, никем доселе не пройденный. Более того: Уилсон вздумал штурмовать вершину в одиночку, без финансовой поддержки сообщества и экспедиционной логистики. Почему? Как пишет Месснер, «он твёрдо верил, что глубоко религиозный человек, очищенный постами и молитвой, может достичь чего угодно, в том числе и высочайшей вершины мира». Да, в послевоенные годы Уилсон стал религиозным человеком, верящим в Бога и судьбу.
В 1934-м он устремился к цели и полетел в Индию на личном самолете. Даже этот драматический воздушный бросок потребовал неимоверных физических усилий и мужества: полёт прерывался, пилоту чинили всяческие препоны; наконец самолёт пришлось бросить и начать долгий путь по негостеприимной земле, где Уилсона никто не ждал. Настал день, когда он, переодевшись тибетским ламой – по-другому было не пройти, – в сопровождении трёх носильщиков отправился в Тибет. Передвигаясь по ночам, группа в середине апреля достигла монастыря Ронгбук – он находился прямо под базовым лагерем Эвереста со стороны Китая, на высоте пять тысяч сто метров.
Проявляя те же качества, что и во время перелёта над бесконечной, раскалённой пустыней, Уилсон приступил к восхождению и штурмовал гигантский ронгбукский ледник. Много раз сбивался с пути, но продолжал подъём, однако в районе шести тысяч пятисот метров, где находились остатки лагеря предыдущих экспедиций, обильный снегопад вынудил восходителя повернуть вниз. Два дня он пролежал в своей палатке на леднике, а потом, пробиваясь сквозь толщу свежевыпавшего снега, сумел добраться до монастыря. Восстановив силы, Уилсон продолжил восхождение и уговорил двоих носильщиков сопровождать его. Они вновь достигли лагеря – он значился как «третий», – после чего Уилсон продолжил штурм в одиночку, попросив портеров подождать его в лагере. Просьба не была выполнена: носильщики не стали ждать и ушли. В конце мая неподалёку от лагеря нашли тело Уилсона.
Трудно сказать, какой высоты он достиг, прежде чем умер в полном одиночестве, – сведущие люди заключали, что около семи тысяч метров. Уилсон не имел даже «кошек», не знал, как рубить ступени и перемещаться по льду. Не обладая необходимыми навыками работы на скально-ледовом маршруте, с обездвиженной рукой, на одной воле, он, скорее всего, сделал очередную попытку преодолеть крутую ледовую стенку, но организм не выдержал. До вершины оставалось много – две тысячи метров.
Теперь вернёмся к вопросам о моральных и физических качествах восходителя. Совершил ли Уилсон сверхчеловеческий подвиг? Совершил: семь тысяч – очень большая высота, а для дилетанта недостижимая. Но Уилсон был как раз дилетантом.
Играют ли роль на восхождениях так называемые духовные факторы? Да, играют, и весьма значимую, это признано альпинистским сообществом и подтверждено историей Уилсона.
И всё-таки главный вопрос заключается в том, возможно ли покорить серьёзную вершину без технической подготовки? Оговоримся: покорить самостоятельно, поскольку известен ряд случаев, когда неопытных восходителей буквально затягивали на верёвках более подготовленные товарищи. И здесь придётся сказать однозначное «нет»: не выйдет, одному невозможно.
Вот так я и рассуждал, приступая к штурму Аннапурны – самого опасного из гималайских восьмитысячников – в составе опытной команды. И терялся в ответах. Но в моём-то случае получалось несколько по-другому, а точнее – наоборот. У меня была неплохая техническая подготовка, опыт преодоления скальных и ледовых стен и восхождений на пятитысячные вершины. Но не выше. Ладно, дело наживное: каждый когда-то переходил с пяти на шесть и семь тысяч метров, а мой французский знакомый Морис – так и сразу на восемь. А вот фанатичная нацеленность на победу, присущая Уилсону и моим партнёрам, отсутствовала. Престижно ли для меня зайти на вершину? Конечно, престижно! Но является ли это целью жизни? Нет, не является. Пойду ли я до конца, не подведу ли товарищей? Точно не подведу. А если потребуется повернуть назад, стану ли я рисковать жизнью, чтобы не прерывать восхождение? Нет, не буду. В общем, в мозгах присутствовал полный раздрай.
Что же случилось дальше? Так жизнь расставила! После базового лагеря «четыре двести» мы два дня перемещались фактически пешком, помогая себе телескопическими палками и лишь иногда ледорубом. Поставили два промежуточных лагеря; челночили между ними, перенося продукты и снаряжение, и поднялись выше пяти тысяч. На третий день передовая двойка приступила к обработке маршрута. Не утомляя читателя повторением особенностей техник передвижения по горному рельефу, добавлю только следующее. «Обработать маршрут» – это значит провесить «перила» (закрепить верёвки на крючьях), чтобы идущие вслед альпинисты могли не тратить на это время и двигались по ним с самостраховкой. Она предполагает использование «жумара» – устройства для скольжения по веревке вверх-вниз в условиях сильного наклона – или обычного карабина, если участок менее крутой. Оба приспособления соединяют альпиниста с основной, длинной и толстой верёвкой с помощью репшнура – короткой верёвки потоньше диаметром.
