Я брёл один и никого не видел. Чувствовал себя совершенно истощённым, хотелось лечь. Но вспоминал о детях и продолжал двигаться: десять шагов за Серёжу, десять – за Андрюшу… К одиннадцати дня поднялся на вершину. Когда к пяти вечера спустился к первой палатке, минут пятнадцать сидел неподвижно, потом снял кошки, бухнулся на пол и отключился. В этот раз на Эверест поднялись ещё двое наших…
Вот такая передо мной развернулась история. После которой внутри шевелилось чувство, противоположное зависти. «Хорошо, что тебя там не было», – шептал внутренний голос.
Но такая уж людская сущность. Сегодня человек твёрдо подвел черту под предыдущей жизнью и «железно» заявил, что бросает пить, или курить, или сквернословить – в общем, начинает бороться за всё хорошее против всего плохого. Но, глядишь, прошёл день, или неделя, или месяц, и он берётся за старое. То же самое с альпинизмом: слезая обессиленным с очередной серьёзной вершины, думаешь, что этот раз – последний. А потом придёшь немного в себя – и тянет в горы опять.
Это я к тому, что Володя в ответ на традиционный вопрос о планах на будущее сообщил, что собирается на восхождение в следующем году. На Южную Аннапурну. И… пригласил меня с собой. Он, конечно, сделал своё предложение не из-за моих «доблестей», а, опять же, по причине безденежья, поскольку группе из семи человек полагались льготы при перелётах и проживании, да и каждые рабочие руки и ходовые ноги рассматривались как ценность. А собственно восхождение – следующий вопрос.
Пришлось вести дискуссию с собственным внутренним голосом:
– Ты вроде радовался, что не оказался в экспедиции на Эверест, – фиксирует моё настроение голос.
– Да, радовался, – отвечаю я ему.
– Так теперь будет то же самое. Почти. На 1600 метров пониже Эвереста.
– Вот! Зато Аннапурна Южная, – хватаюсь я за «соломинку» привлекательного названия, – а значит, там потеплее…
Я убедил внутренний голос в правильности решения и стал уточнять детали у Володи:
– А когда пойдем?
– Зимой.
– Зимо-о-ой?
– Да.
– Почему?!
– Потому что зимой туда ещё никто не ходил.
Вот тебе и теплее…
Как прилетели в Катманду, как нас встретили, что из еды пробовали, а из достопримечательностей посещали – я уже излагал, повторяться не буду. Тем более что Володя, испытавший всё это многократно, откровенно зевал: «Кабы не дела – из номера б не выходил. Пивка, что ли, попьём? Скорее бы на волю…»
Цена за пермит оказалась «смешной» – каких-то две тысячи долларов. Ладно, скинулись, но тут вылезло непредвиденное: плюс тысяча двести за услуги офицера связи. Какие услуги и с кем связываться? Дык с местным населением… А чего с ним связываться, оно что, против заработка? На наши каверзные вопросы с попытками сбить цену «представители» только пожимали плечами, и мы наконец поняли давно очевидное: чиновники тоже хотят хорошо кушать. Можно и не в горах, а на равнине. Сошлись на тысяче. И без офицера.
Катманду – Покхара – Феди: на этом автомобильном маршруте всё происходило, как в прошлый раз, когда шли на главную Аннапурну. Два дня с нанятыми носильщиками передвигались пешком до Чомронга. Дальше портеров отпустили, и началась другая песня.
На предстартовый ужин в Чомронге хотели заказать мяса, но здесь его уже не предлагали. Поев пиццы, спагетти и разной кашки, говорим хозяйке лоджи – симпатичной и на редкость толковой в отличие от многих окружающих её мужчин непалки: «Слушай, дарлинг, отвари-ка нам картошечки, а сальца мы своего порежем». С пивом «Туборг» и кукри-ромом хорошо пошло.
27 ноября, взяв часть продуктов и снаряжения, приступаем к разведке маршрута, целый день плутаем в бамбуке, затем, набрав больше километра высоты, вроде попадаем на «правильный» гребень. К вечеру на нас садятся облака, всякая видимость пропадает. Сыро, холодно. В Катманду мы ходили в футболках, а здесь на термометре 0, –1, –2. Идет обильный снег. Ставим первый лагерь на 3300.
В последующие четыре дня погода остаётся без изменений. Курсируем из лагеря-1 в Чомронг и обратно, переносим грузы. Начинаем путь в дожде, залезаем в облака, и вот уже вокруг только белые хлопья и туман, маршрут не просматривается абсолютно. Ищем остатки пастушьих кошей, обламываем с них сырые деревяшки, жжём костерок. Уфимец Алик рыскает в окрестностях и приносит сделанную из волокон бамбука рогожку, и мы сооружаем из неё подобие крыши над костром. Здесь и кучкуемся, постоянно отворачиваясь и кашляя от едкого дыма. Едим-пьём суп, чай и в семь часов укладываемся спать, поскольку делать совсем нечего. Скучно.
А Володя настроен по-прежнему оптимистично: «Ну и что! Я раз из-за плохой погоды на 6400 две недели в палатке пролежал. Зато знаешь, какая акклиматизация!»
Первого декабря небо наконец прояснилось. Передовая тройка движется наверх и к обеду присылает гонца с наказом: «челночить» на 3800. Меняем кроссовки на «кофлахи» – двойные пластмассовые альпинистские ботинки австрийской фирмы «Koflach», нагружаемся и выходим. К вечеру возвращаемся в первый лагерь. Сколько ещё таких «челноков» придется сделать! Во времена «проклятого застоя» было по-другому: денежки казённые, а соответственно, и снаряжение, и носильщики – не дешёвые трекинговые, в шортах и шлепанцах, а настоящие высотные, которые куда дороже, – оплачивались за счет государства. Правда, тогда приходилось сильно прогибаться, чтобы попасть в гималайскую экспедицию. Сейчас никто не держит – ты свободный человек, ступай в любую сторону. Кабы и денег в придачу…
Утром 2 декабря светит яркое солнце, открывается великолепная панорама, на градуснике –7. «Значит, во втором лагере минус десять», – резюмирует Володя. Стало быть, каждые сто метров температура понижается на полградуса? Делаю несложные вычисления и получаю результат: на вершине ожидается не меньше –30.
К обеду перебираемся в лагерь-2, откуда на следующий день начинаем путь к третьему. Орудуя телескопическими палками, траверсируем травяные, с толстым слоем снега склоны. Попадаются и полностью заснеженные, крайне неприятные участки; бывает, что на таких вот спокойных с виду кусках маршрута раздаётся характерный хлопок, и на тебя сползает лавина – добро, что пока маленькая.
Вверх – вниз, вверх – вниз, дорога хуже некуда.
Опять всё заволокло облаками, и началась метель. Выбираемся на перемычку, с которой в хорошую погоду просматривается заветный контрфорс – ребро на горной стене, и разбиваем палатку: есть третий лагерь…
Дорогой читатель, у тебя, наверное, появилось ощущение, что мы вот так, лагерь за лагерем, и подступаем к вершине. Если бы! Из третьего лагеря надо опять возвращаться во второй и в первый. Потом обратно. А как иначе? Экспедиционные грузы за один раз не перенесёшь. Вот и шагаю снова во второй лагерь со старшими товарищами. Я их уже упоминал раньше, по именам, а сейчас, чтобы не путаться, наделю прозвищами. Одного, к моменту восхождения он был главным тренером сборной команды России по альпинизму, так и назову – Главный. Сборная без финансирования оставалась таковой только на бумаге. Но должность главного тренера сохранялась.
