Максимально быстро устанавливали палатку. Первоначально казалось, что все мы в принципе туда не войдём, однако как-то быстренько расползались по условным углам, оставляя в середине место для примуса – он раскочегаривался газовой горелкой. На примусе топили снег, затем в скороварке кипятили чай, потом варили суп, потом опять чай, а внутри палатки меж тем понемногу теплело. Параллельно на газовой горелке пытались сушить ботинки-вкладыши, носки, рукавицы. Досушивали их уже ночью, внутри спального мешка.
Около шести, перед рассветом, начинали шевелиться: скидывали спальники, раздвигались, запаливали примус. Кружками сгребали с внутренней стороны палатки накопившийся за ночь иней – его набиралось не меньше кастрюли. Часть инея попадала на спальники, так что они всегда оставались немного влажными. Пока готовилась еда, натягивали в тесноте одежду, упаковывали снаряжение; на сборы уходило около двух часов. Так формировался высотный палаточный режим.
А теперь коснёмся вопроса посложнее, чем обустройство. Как альпинисты ориентируются на маршруте? Вновь вспоминая вариант Мориса 1950 года или Эда и Тена 53-го, ответим: как Бог даст. Ищут. Пробуют. Ошибаются. Находят или возвращаются ни с чем. В случае с Володиным восхождением на Эверест в 93-м ситуация сложилась иная: смертельно трудно, но понятно, куда идти, маршрут пробит в реальности и прочерчен на бумаге. Так вот: мы-то были практически первопроходцами. Да, на Южную Аннапурну ходили раньше, но во-первых, это происходило в тёплые сезоны; во-вторых, формализованных описаний этих экспедиций обнаружить не удалось. Разве что…
Жила-была в Катманду старушка по имени Элизабет Хоули – американская журналистка и писательница, в прямом смысле слова подвижница. Впервые оказавшись в Непале в 1960-м, в возрасте 37 лет, она решила остаться в стране навсегда. И с каждым годом становилась всё более знаменитой среди альпинистской братии, хотя не совершила ни одного восхождения на вершины. Популярность связана с другим фактором: Хоули – самый известный хроникёр гималайских экспедиций, в её базе данных их описано около четырех тысяч. Элизабет занималась этой деятельностью до 93-летнего возраста, а умерла в 95. И когда у восходителя не хватало информации о выбранной вершине, он шёл за консультацией к старушке. Не стали исключением и мы, начав путешествие с посещения офиса Элизабет Хоули в Катманду.
Бодрая бабушка познакомила нас с отчётом американской экспедиции на Южную Аннапурну 1988 года, закончившей свой путь на высоте 6100. В отчёте говорилось, что последней достигнутой точке предшествовал длинный ледовый кулуар. Его-то и стремился найти Володя. Обладая колоссальной интуицией, он с высоты 5200 чудесным образом разглядел «американскую дорогу»: «Смотрите: где вверху скалы расходятся, туда и нужно перемещаться». И двинулся первым, с двумя ледорубами и нижней страховкой, сбивая руки об лёд. Началась ледовая работа, сложная и кропотливая, забиравшая массу энергии.
Преодолевая острый как нож гребень – в американском описании он так и фигурировал: sharp as a knife, вышли к довольно приятной на вид ледовой пещере на 5600, величиной с большую комнату в городской квартире. Попытались приготовить чай, но не получилось: снизу кипело, а доверху пузырьки не доходили; при морозе за –20 примусного тепла уже не хватало. Тогда прямо в пещере поставили палатку и организовали готовку внутри – выходило лучше. Жаль, но ночевать в палатке не пришлось: обрабатывающий маршрут Володя просигналил, чтобы поднимались к нему. Собрали наш походный домик, прихватили горячий суп в скороварке и полезли наверх.
Когда достигли высоты 6100, ресурсы светового дня оказались исчерпанными, и пришлось устраиваться на ночлег прямо на этом самом sharp as a knife. Вы ещё не забыли «6100» в начале книги, где я чего-то там мечтал-вспоминал? А-а-а. Это как раз здесь. Полтора часа рубим лёд, сбрасывая в пропасть сотни килограммов прозрачных твердых осколков. Делаем миниатюрную и неровную площадку, на которой укрепляем палатку, пропустив верёвку через вентиляционные рукава и пристегивая её к крючьям-ледобурам. Оставшаяся недалеко внизу пещера вспоминается так, как в зимней Москве грезится летний крымский пляж. Полулежачую бессонную ночь кто-то образно окрестил «варфоломеевской».
Утром мы поняли, что пришли на место, дальше которого американцы не продвинулись. До сих пор были целы их вмороженные в лед верёвки с карабинами. По-человечески вполне понятно, что заставило без сомнения крепких людей повернуть назад в километре от заветной вершины: мороз, сложный рельеф… Вдобавок к техническим трудностям накатили высотные: сознание начинало существовать какой-то параллельной жизнью, становилось всё более вялым и невосприимчивым. В разные моменты то один, то другой участник восхождения «тормозил», и тогда товарищ кричал ему: «Открой глаза! Посмотри на меня! Проснись!»
16 декабря, в предштурмовую ночь, палатку поставили на 6600, под красивым сераком – огромной ледовой пирамидой, открывающей скально-ледовый взлёт к Южной Аннапурне. Серак состоял из двух параллельных граней с просветом, через которые виднелась вершина. Площадка выглядела лучше предыдущей, к тому же Бог послал приличную погоду: хотя мороз приближался к тридцати, ветер не зверствовал, и, прижавшись в спальниках друг к другу, мы немного поспали настоящим сном. 17-го проснулись затемно и с первыми лучами солнца вышли на штурм. Ничего, кроме чая, не варили. Прихватили понемногу в карманы урюка и печенья.
Путь к вершинному куполу выглядел удобным. Сыпало небольшими камушками, ледяной крошкой, но каски от них вполне защищали. На предвершинном взлете пришлось посложнее: достали верёвки и винтили крючья. Неожиданно оказались перед нависающим карнизом, на который с ходу не вылезти. Но Володя, пройдя немного по склону, снова нашёл приемлемый путь и выбрался на вершину; за ним остальные. 7219 метров. Первое зимнее восхождение на Южную Аннапурну. Не хоженным доселе маршрутом. Часы показывали одиннадцать утра.
Солнце и хорошая погода дополняли ощущение победы. Нелегко давшегося счастья. Мужского счастья: все мы играли в суровую игру, где ставка поистине равна жизни, а порой и превосходит её. И грусти: была мечта, а теперь её уже нет, сбылась. Теперь нужна новая мечта. И – ощущение опасности: многие жестоко поплатились за вершинную эйфорию и халатность на спуске; пополнять их число не хотелось. Что ещё о вершине? А вот знаете – нечего добавить: эмоции всегда сильные и быстрые, всё «материальное» – медленное и одинаковое.
На ночевке 6100 «полулёжа» опять почти не спали. Заслуженный устроился на рюкзаках, пристраховавшись к верёвке. Задремав, стал всё больше продавливать бок палатки. Когда совсем сполз в пропасть, Главный схватил его и начал втягивать назад. Заслуженный открыл глаза и увидел перед собой эмблему Российского корпуса спасателей на куртке Главного: «Ну вот и спасатели пожаловали…»
Времени на снятие верёвочных перил, которые раньше берегли и забирали с собой, больше не тратили – презентовали их на память горе. Иногда видели следы, оставленные при подъёме. Они стали уже не углублениями, а, напротив, выпуклыми поверхностями, на которые очень удобно наступать. Тем не менее сбились с маршрута и долго искали место, где оставалась одна из промежуточных палаток с небольшим запасом продуктов. Но палатки не было! Где она? Снова украли? Высоковато вообще-то… На всякий случай копнули кошками снег и обнаружили два лоскута с тесьмой на колышках: палатку сорвало и унесло ветром. Эти лоскутки ребята взяли на сувениры.
