Ну, сидим, стало быть, и акклиматизируемся возле монастыря Тянгбоче. Здешнее утро наполнено какофонией звуков: мычат яки, звенят колокольчиками проходящие рядом ишаки и лошади с поклажей, дудят в свои трубы монахи, приветствуют друг друга трекеры и альпинисты. Ещё не вечер, но раз уж включились в стихотворную игру, эта картина моментально находит своё отражение в поэтических строчках.
Бывало, только выйдет солнце,
В Тянгбоче шум и тарарам,
Вон кто-то глянул из оконца
И выпил… чаю триста грамм.
В стихах находила отражение наша углублённая исследовательская деятельность, направленная на изучение природы, традиций, животного мира горной страны. Ну, например:
Светлана рано утром встала,
Сухим шампунем расчесала
Свой локон и – скорей смотреть,
Как як корову будет еть.
И вот от этого етенья
(Да вы не знаете ужо!)
Является изобретенье,
Которое зовется «джо».
Иль «дзо». Но – кончим отвлекаться
И вверх продолжим подниматься.
Думаете, я шучу и выдумываю неведомых животных? Отнюдь! Вы слышали, наверное, что мул – это результат скрещивания лошади и осла. Так вот: дзо представляет собой помесь яка и коровы…
Касательно подъёма вверх. Будьте готовы к тому, что, даже всячески ублажая вашу женщину, вы вдруг услышите на первый взгляд неожиданные, но в глубине души, в самом её уголочке затаившиеся, а значит, ожидаемые слова: «Дальше я не пойду». Услышал их и я. Э-э-эх… Но время до утра есть, и я вспоминаю железное мужское правило, раскрывающее тайну снятия любого напряжения всего тремя фразами. Не знаете, какими? Тогда сообщаю по секрету: 1. Люблю. 2. Куплю. 3. Я не прав. Про «люблю» понятно: мы и вправду любили друг друга. Насчёт «не прав» я сделал трагическое лицо и произнес что-то вроде: «Прости, дорогая, не следовало мне без должной подготовки тащить тебя сюда». И – с постепенным переходом к другой фразе: «но раз уж так случилось…» Оба пункта следовало закрепить удачным торгом. Он произошёл и получил отражение в нашей самодеятельной поэзии.
А вверх протопали три с лишним.
Ну, альпинисты, ну, народ!
И Света – в сговоре с Всевышним —
Достать любимого идёт.
«Сначала я молчать хотела.
Поверьте, моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, даже в годик раз
На новый нажимать на газ…
А также – норковую шубку.
Не говоря уже про юбку,
Про фитнес-клуб и про моря —
Relax, короче говоря…»
Любимый слушал и молчал,
Лишь изредка как як мычал.
Посмеялись, сговорились и даже полюбились. Любовь чуть не испортил… душ. В Гималаях существует такая завлекаловка. Практически у каждой сколько-нибудь приличной лоджи висит располагающая к последорожной неге надпись: «hot shower», что означает «горячий душ». Угадайте, где здесь подвох? Он не горячий? Нет, он горячий. Воду нагреет либо газовая колонка, либо электричество, получаемое от солнечных батарей; или, на крайний случай, её подогреют на костре и зальют в бак – ну, помните, как в рассказе Мориса? А настоящий душ со смесителем и рожком есть? Есть! Но располагаться hot shower будет в холодной неотапливаемой комнате или сарае, так что раздевание-одевание и собственно душ только разбередят ваш сложившийся тепловой баланс. В итоге вы, стуча зубами, побежите к печке или прыгнете в постель. Здесь тоже не всё гладко: сначала не постель станет греть вас, а вы её. То есть желанная любовь у нас со Светой случилась, но, как и восхождение, не на раз-два, а с серьёзным штурмом.
На переходе от Тянгбоче к находящемуся на высоте около четырёх с половиной тысяч метров поселку Дингбоче предстоит несколько длинных взлётов, и организм начинает активно сопротивляться высоте. Света бурчит про себя нецензурные проклятия, но идёт, а вечером мы вновь садимся за стихи, ставшие более жёсткими, в соответствии с рельефом местности:
По жопе пот вовсю струится,
Спуск, а потом опять подъём,
Но Алекс кручи не боится:
А ну-ка, твою мать, идём!
А что же Света? Чуть живая,
Идти не может, не взыщи,
Ей спутник шепчет: дорогая,
Ползи и лучше не пищи.
Завтра предстоит сложный путь до Лубоче. Но мы давно поняли, что мусолить будущие трудности не стоит: наслаждаться надо сегодняшним днём, обилием чая, вкусным ужином; ловить счастливые моменты, как рекомендуют психологи. А завтра будет завтра.
Ну а пока искрятся чурки,
А, нет – дерьмо горит в печурке,
И маленький чмурной народ
Зимой копает огород.
Чувствую, опять мыслите заподозрить меня в рифмоплётстве: «народ – огород». И снова ошибаетесь! В Дингбоче, на высоте 4400–4500 и вправду есть огороды, на которых растет родная и понятная нам всем картошка. Вероятно, и ещё чего-то растет, да ведь сейчас зима, январь. И про дерьмо в печурке, тысяча извинений за сюрреалистические подробности, тоже правда. Где же на такой высоте взять дров? Они тут на вес золота. Вот и сушат кизяки, а потом кидают их в печку. Впрочем, дискомфорта это за собой не влечёт, и даже напротив: из печки исходит сладковатый, пряный и совсем не раздражающий запах. И так нужное всем долгожданное тепло. Почему долгожданное? Потому что кизяки экономят и затапливают печь только ближе к вечеру, а уже часов в девять перестают подбрасывать новое топливо…
Засыпая… Хотя, честно сказать, какой сон – привычного равнинного сна больше нет. А сновидения есть. Хочу забыться, отдаться этим дремотным грёзам, но гложет отчётливая мысль: завтра Света начнёт загибаться по дороге и наконец пошлёт меня к такой-то маме.
Утреннее солнце, внезапно выглянувшее сквозь серые облака; завтрак, чудесный Ама-Даблам – всё это способствовало рождению следующего совместного четверостишия:
А впрочем, было интересно
Вкушать природный менуэт,
Когда с погодой неизвестно
И льдом покрылся туалет.
В комнате, где мы спим в Дингбоче, температура плюсовая. Настолько плюсовая, что изо рта идёт пар. И туалет – тоже тёплый – расположен не где-то на улице, а внутри домика. Настолько тёплый, что и фаянсовый писсуар, и вода в ведре рядом покрылись льдом. Да-а-а… Но тут появляются весёлые и легко одетые непальцы, протягивающие нам миски с подогретой на костре водой: умывайтесь на здоровье! Ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.
