Во время беседы с Кешем мы старались поддерживать диалог на спокойном и дружелюбном уровне, не «нарываться». Да и по какому поводу? Никакой крови мы пока не видели, а рассказ бывшего учителя даже вызывал симпатию: вот он, современный Робин Гуд; вот она, борьба за справедливость.
Разбираться в ситуации, знакомой разве что по учебникам, было любопытно, и мы приставали с вопросами:
– Вы теперь командир повстанцев?
– Да.
– И сколько у вас бойцов?
– Достаточно.
– Это те десять-пятнадцать человек, которых мы встретили?
– У меня под началом шестьсот повстанцев, – улыбнулся Кеш. – И таких отрядов у нас немало.
– Им, наверное, трудно прятаться?
– Мы уже давно не прячемся. После того, как мировые империалисты свергли короля Бира, мы начали формировать регулярную армию…
Мне сразу вспомнились расстрел в королевском дворце 2001 года и полученное тогда сотрясение мозга. Ах, вот кто виноват в смерти членов королевской семьи – империалисты… «При чем здесь империализм?» – подумал я про себя, а вслух спросил:
– Там вроде говорили, что принц Дип расстрелял семью?..
– Вы ещё расскажите про неисправный автомат, как об этом писали газеты. Или про то, что принц застрелился, – зло рассмеялся учитель. – Всё это сделали совсем другие люди. Они подставили принца, а потом убрали его. Вы спрашиваете, при чём здесь империалисты? Это ясно как белый день. Король Бир проявлял лояльность и вёл активные переговоры с коммунистами. Тогда мы могли мирно договориться с властями по многим политическим вопросам.
А вот король Гьян, который, кстати, намеренно отсутствовал во время стрельбы, поскольку знал, чем всё закончится, и есть слуга империалистов. Договориться с ним и его командой невозможно, поэтому мы добьёмся свержения короля и суда над ним, да и вообще ликвидируем монархию и сделаем Непал народной и демократической республикой.
– Вы уверены, что у повстанцев хватит сил, чтобы побороть правительственные войска?
– А вы посмотрите вокруг. Где вы видите эти войска? Они испуганы, забаррикадировались в больших городах или сидят в безопасных базах, огородившись колючей проволокой, а реальная власть в округах и районах принадлежит нам.
– Кто вам помогает?
– Нам помогают граждане всей страны, мы – народная армия, именно в этом залог нашей победы.
– Но форма, оружие… Наверное, это поставляется из-за рубежа?
– Мы не скрываем, что наши сторонники, коммунисты, есть и в Индии, и в Китае…
– Подождите, так в Китае у власти и так коммунистическая партия?
– Она давно превратилась в тоталитарную партию, изменила принципам великого Мао и по существу является империалистической. Настоящих коммунистов в Китае преследуют.
– Что же в Китае империалистического?
– А вы разве не знаете, что они насильно присоединили Гонконг? И разве не видели у нас, в Непале, тибетцев, бегущих от репрессий? Сам Далай-лама, глубоко мирный человек, подвергся преследованиям, вынужденно попросил убежища в Индии и сейчас живет там.
– Насколько я понимаю, вы поддерживаете лозунг «Free Tibet», который у вас даже вышивают на майках?
– Конечно поддерживаю. Тибетские коммунисты и вообще тибетцы ведут благородную борьбу за независимость, и мы помогаем друг другу…
Заканчивая разговор, мы поинтересовались, намерен ли Кеш в случае удачного захвата власти вернуться к учительству и… «благотворительной» деятельности. Сочетается ли бизнес со справедливым коммунистическим правлением? Кеш не ответил прямо, но выразил недовольство тем, что король и кучка окружающих его богачей не дают зарабатывать бедным людям, а всё забирают себе. Ну, понятно, где-то мы это уже слышали и даже изучали.
Не раздувая дальше политэкономический пожар, перешли к животрепещущей теме: как нам отсюда выбираться, чтобы не прицепились очередные «мстители»? Кеш ответил, что путешественников повстанцы не трогают, тем не менее он выдаст нам охранную грамоту альтернативного правительства Непала. И будет признателен, если мы внесём в фонд поддержки этого правительства одну тысячу рупий. Кеш подчеркнул, что с его стороны это не требование, а лишь предложение. А также большое одолжение: повстанцы обычно берут с путешественников «налог» величиной два доллара в день, но нам делается поблажка.
Прикинув на калькуляторе, что эквивалент названной суммы составляет около пятнадцати долларов, мы сочли предложение-одолжение приемлемым и без колебаний согласились. Кеш добавил, что его бумага – не только охранный документ, но и своеобразный вексель: когда маоисты придут к власти, то будут возвращать эти деньги при предъявлении документа. Подобный опыт из истории своей Страны Советов мы тоже вспомнили.
Касательно маршрута – Кеш посоветовал двигаться в направлении Ролпы, где есть аэропорт, контролируемый властями. Повстанцы могут взять его в любой момент, но зачем? Они не планируют куда-то лететь и не хотели бы пугать путешественников…
Часть V
Вопрос закрыт
Пролог
Джха тор
Грифы большой стаей расселись на земле. Они медленно передвигались на своих лапах с большими затупленными когтями. Грифы слегка взмахивали тёмными крыльями, и тогда становилось видно, какие те широкие. У птиц были гладкие, словно ощипанные, шеи и головы. Когда человек подходил близко, грифы не собирались улетать. Я бросил им кусок хлеба. Они не проявили к хлебу никакого интереса, а в ответ на взмах моей руки не выразили ни боязни, ни агрессии. Птицы не боялись и будто чего-то ждали. Они и вправду ждали…
– Этого парня звали Чунта, – переводил сирдар Ешэ. – А говорит с тобой его отец по имени Галсан. У тибетцев много имён, и каждое имеет свой смысл. «Чунта» означает, что это младший сын в семье. Галсан говорит, что Чунта часто жаловался на недомогание. Но он же молодой, поэтому все были уверены, что никакой серьёзной болезни нет. Потом Чунта не смог носить тяжёлые камни, да и колол их с большим трудом, поэтому его оставили дома ухаживать за скотом. Однако и это давалось ему всё тяжелее. Однажды Чунта лёг и уже не мог вставать. Брат Галсана – дядя Чунты – давно ушёл в монастырь и стал монахом, и Галсан позвал его – как знать, может, монах набрался особой силы и сумеет помочь.
Монах осмотрел Чунту и сказал, что у того болезнь крови и проблемы с печенью. «Посмотрите, – сказал монах, – Чунта пожелтел. Разве вы не замечали этого? Опасный признак». И посоветовал пустить Чунте кровь. Это нужно, убеждал монах, чтобы отделить плохую кровь от хорошей и избавить кровь от ветра. Но, наверное, не нужно было пускать кровь, потому что это не помогло: Чунта не ел два дня, потерял силы, а когда монах выполнил свою процедуру, ослабел ещё больше.
