Позже говорили, что якобы Володя «заболел горами» ещё в школе, в 1967-м, когда на экраны вышел фильм Станислава Говорухина «Вертикаль». Но в этом случае следует признать, что все мы так же «заболели», поскольку очень любили другого Владимира, автора песен для фильма, которого власть в то время «зажимала». На полузакрытые концерты Высоцкого попасть было трудновато, поэтому слушать барда его многочисленным почитателям приходилось путём воспроизведения многократно скопированных магнитофонных записей со слабо различимыми словами. И вот прорыв: четыре «горные» песни Высоцкого – «Парня в горы тяни, рискни», «Ведь это наши горы», «Альпинистка моя» и «Лучше гор могут быть только горы» – прозвучали в фильме в исполнении автора, а затем появились на гибкой грампластинке массовым тиражом. Но заболеть-то мы заболели, однако в горы не полезли, в том числе и наш Володя: ни песенных вершин, ни альпинистских традиций поблизости не оказалось.
Другое дело Физтех: в институте работала популярная альпинистская секция спортивного общества «Спартак», именно отсюда Володя и начал свой путь к звёздам – реальным небесным как инженер-программист космических аппаратов и метафорическим горным в качестве восходителя. Уже на младших курсах совершил свои первые восхождения в кавказских альплагерях и после этого заниматься альпинизмом уже не прекращал, став в 25 лет мастером спорта СССР.
Здесь возникает закономерный вопрос: а как же работа? Ну, знаете, в альпинистской среде ходила тогда следующая шутка: «Если альпинизм мешает работе или учёбе, надо бросать… работу или учёбу». Многие так и делали. Статистика советского времени, а собственно говоря, только в это время она, применительно к альпинизму, и велась, показывала: одна часть восходителей – люмпенизированные элементы, «числившиеся» на работе либо подрабатывавшие в межсезонье; другая часть, напротив, высокоинтеллектуальная, с большой прослойкой кандидатов и докторов наук. Почему так? А вы порассуждайте и, возможно, самостоятельно придёте к любопытным выводам. Альпинизм – это ж о высоком и свободном.
Володе удавалось держаться между двумя «свободными» группами: способный математик, он занимался разработкой программ для бортового компьютера космической станции «Мир». За это ему прощали другую свободу, горную. Как ценного кадра парня не выгоняли и даже ценили.
– Долго я совмещал горы и космос, – вспоминал альпинист, – удавалось убеждать руководство в важности моих путешествий, и меня отпускали в экспедиции. Но случалось так: я в отпуске, а в космосе сбой по моей части. Где Владимир? В горах… Немедленно доставить сюда! А если он на восхождении? Делайте что хотите: посылайте самолёт, вертолёт, снимайте с маршрута. Надо срочно помочь космонавтам на борту!
В общем, балансировал между работой и увлечением. Тут следует упомянуть вот какую немаловажную деталь: где космос – там секретность. В советское время из-за этой детали Володя пребывал в статусе невыездного, что также держало его на работе. То есть в наши советские горы ходи, а в зарубежные – не моги. К моменту возникновения новой России «занавес» открылся, а увлечение альпинизмом превратилось для уже зрелого человека и горовосходителя в главную часть жизни. И шутка сделалась былью…
Итак, отец определил «техническую ориентацию». Кто и что сформировало направленность горную? Песни Высоцкого, альпсекция в институте – понятно. А люди? «Да-а, были люди в наше время…» Они вообще-то существовали в любое время. И сейчас есть. И у Володи имелись свои авторитеты, в прошлом и настоящем.
Рождённый в начале XX века Виталий Абалаков, в 70-е, о которых мы пока говорим, в горы по-серьёзному ходить перестал. Но с молодёжью встречался, придумывал альпинистские приспособления, а касательно консультаций – так даже помогал будущим восходителям на Эверест в 1982-м. Хотя, думается, не этим привлек Виталий Михайлович – заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер СССР, руководитель первой советской экспедиции на пик Ленина – внимание Владимира. А чем? Я, кажется, упоминал такое качество целеустремлённых восходителей, как волю, а проще и точнее – упёртость. Так речь о ней. Соседствующей, применительно к Абалакову, с железным терпением и аскетизмом.
В 1936-м, во время экспедиции на Хан-Тенгри, альпинист в результате обморожений потерял тринадцать пальцев – на руках и левой ноге, стал инвалидом первой группы, однако восхождения продолжал. Всё? Не только не всё, а почти ничего. Потому что в печально знаменитом 38-м Абалаков был арестован органами НКВД как «немецкий шпион». За что? Как за что – за сотрудничество! С немцами? Конечно! Неужели правда сотрудничал? Разумеется! Мы же с ними тогда дружили! «А до войны вот этот склон немецкий парень брал с тобою» – помните-нет? Ладно, позже напомню.
Так вот. Мало того, что два года, до 1940-го, альпинист отсидел в тюрьме. Мало того, что выбили зубы, и последующую жизнь Виталий Михайлович «щеголял» железным ртом. А много – это когда вспомнили чекисты про отмороженные пальцы и били по оставшимся, с тонкой живой кожей фалангам палками-дубинками. Терпел. И даже через шестнадцать лет, в 56-м руководил первой советской экспедицией на пик Победы. Он же, как и Володя, был технарём – другой вряд ли смог бы работать с верёвкой, молотком и крючьями без пальцев. Помните француза Мориса? Он подобного не сумел и после обморожений и ампутаций завершил занятия альпинизмом. А у Абалакова получалось. Причём его наука осталась не только в воспоминаниях друзей, но и в учебнике «Основы альпинизма», переведённом на многие языки.
Но ведь может человек в трудные, экстремальные моменты давать слабину? Может. Вот только Виталий Михайлович не давал. И Володя не давал. Никогда.
В качестве авторитетов он называл и современников. В 1997-м, накануне… Володю спросили о пятёрке лучших восходителей. Переходя к ответу, думаю, что коль скоро я упомянул по имени-отчеству-фамилии Виталия Михайловича Абалакова, стоит и с другими из Володиного «списка» поступить аналогично.
Итак, оценка:
– Лет восемь назад я однозначно назвал бы первым номером Рейнхольда Месснера. Сегодня картина сложнее: есть небольшая группа лидеров, которые в наши годы значительно опережают других по числу пройденных «восьмёрок» (восьмитысячных вершин. – Авт.) Это наш Анатолий Букреев – родом с Урала, это швейцарец Эрхард Лоретан, это Карлос Корсолио из Мексики, поляк Кшиштоф Велицки, Роб Хоул из Новой Зеландии…
Мы вроде начали разговор со звезды и смерти, верно? Значит, давайте посчитаем, сколько звёзд у каждого из героев этого рейтинга – а они реальные герои! – взяв за отдельную звезду один восьмитысячник из четырнадцати существующих на планете. С одной стороны, ответ не эксклюзивен: Месснер первым в мире покорил все 14, Лоретан – третьим, Карсолио – четвёртым, Велицки – пятым.
Не совсем понятно, почему Володя не назвал «второго четырнадцатизвёздного» – польского альпиниста Ежи Кукучку.
Совсем понятно, что место в этом рейтинге не определяется – и чем дальше во времени, тем больше – «простым» количеством звёздных пиков. Пока заметим, что Букреев покорил «всего одиннадцать» восьмитысячных вершин, однако Месснер – альпинист номер один в прошлом – именно Анатолия называл первым номером нового времени. Впрочем, для обычного читателя этот факт вряд ли что прояснит. Однако скоро мы попробуем добавить ясности.
