– И?
– Нас спасла эта самая «стратегическая», крошечная, но с кислородом и горелкой аварийная палатка, в неё мы и набились на высоте восемь тысяч пятьсот. И тут пришла новая проблема: индонезийцев-то было действительно трое. И нас трое. А резервного кислорода только два баллона, а свой у всех закончился. Про сон и кислород для себя мы вообще не думали – лишь бы помочь бойцам. Речь шла не о комфорте, а буквально о жизни и смерти. Индонезийцы, то один, то другой, впадали в невменяемое состояние – с криками, молениями, плачем, ударами карате по воображаемому противнику, попытками выбраться из палатки. А мы поочередно давали им кислород, загребали возле палатки и топили на горелке снег, поили их горячей водой. Они пытались сунуть руки прямо в пламя горелки, приходилось оттаскивать…
Когда все спустились в базовый лагерь, к индонезийцам подлетели корреспонденты. Но восходители физически не могли говорить, они изъяснялись малопонятным шепотом. Наши были тоже утомлены, однако вполне дееспособны и даже с выраженными желаниями. Камера зафиксировала Володю, к которому журналисты обращаются за комментариями, а он отвечает: «Да брось ты камеру, пива! Пива давай!»
В Катманду участников экспедиции ждали уже семнадцать прилетевших из Джакарты генералов. Они искренне удивлялись, что взошли только три человека. Почему? Ведь был же приказ! Наши подробно объясняли ситуацию. Генералы слушали и понимающе кивали головами. А потом спрашивали: «Так почему только трое?»
Володю объявили национальным героем Индонезии. Вручили орден. Передали приглашение стать вместе с семьей и товарищами почётным гостем президента Сухарто. И закатили банкет в Катманду, который продолжался… больше недели. Наверное, с учётом будущих грандиозных планов следовало уклониться, воздержаться, ограничить… Следовало. Как и его кумира Абалакова, Владимира отличала упёртость. Но в отличие от Виталия Михайловича он не слыл аскетом – скорее, он был жизнелюбом. И это сыграло свою последующую роль…
В Индонезию, в гости к президенту альпинист не полетел. Ждала новая звезда, никем пока не достигнутая звезда-мечта – она подогревала амбициозное стремление прекратить борьбу за место в «звёздном списке» и вырваться за его пределы. Стать первым. Самым первым среди всех первых…
А теперь ненадолго отвлечёмся от вполне правдоподобной, но всё-таки художественности и прикоснёмся к реальной географической действительности. Впрочем, и она содержит как очевидности, так и загадки. Применительно к нашему повествованию одна из загадок берёт начало с многократно произнесённой цифры «четырнадцать».
Давно признано, что на планете Земля находится ровно четырнадцать гор высотой более восьми тысяч метров. Так-то оно так, если не принимать во внимание тот факт, что горные массивы – не кремлёвские башни и часто гора венчается не одним звёздным пиком, а несколькими. И если посчитать все восьмитысячники, то их окажется больше четырнадцати. Например, рядом с Канченджангой Главной (8586 м) находятся Канченджанга Южная (8491 м), Канченджанга Средняя (8478 м) и Канченджанга Западная (8505 м). А в списке из 14 вершин присутствует лишь одна, самая высокая Канченджанга.
В таком случае сколько же в мире восьмитысячников? В задачу автора не входит такого рода подсчёт, нас интересует только один массив, а именно Лхоцзе. Здесь тоже не одна, а три ярко выраженные вершины: Лхоцзе Главная (8501 м), Лхоцзе Средняя (8414 м) и Лхоцзе Шар (8386 м). Сужаем фокус поиска дальше и останавливаемся на Лхоцзе Средней. Почему всё-таки она? Потому что к 1997 году, на котором остановилась наша история, именно эта вершина значилась в Книге рекордов Гиннесса как наивысшая точка планеты, куда не ступала нога человека. Нашим восходителям нравилось называть её пятнадцатой «восьмёркой», да и мировое альпинистское сообщество сошлось во мнении, что да, это – последний непройденный восьмитысячник. На фотографии, сделанной с вершины Эвереста, он виден явно: выраженная остроконечная вершина-конус, большая заточенная игла с пучком меньших конусов-игл, блистающих острыми, покрытыми льдом гранями карнизов.
Вот на эту звезду и замахнулся Володя. Не он один, конечно: к 97-му несколько экспедиций пытались взять запредельно трудную, но от этого и чрезвычайно привлекательную, престижную вершину, однако безрезультатно. Более того: участники этих экспедиций не могли сказать точно, по какому маршруту гору в принципе стоит штурмовать. Лхоцзе Средняя находится рядом с Эверестом в Главном Гималайском хребте и надёжно закрыта от восходителей вершинами Лхоцзе Главная и Лхоцзе Шар. Пик в обе стороны обрывается крутыми отвесами, пройти которые практически невозможно. Поэтому идея Владимира заключалась в том, чтобы попасть на Лхоцзе Среднюю через одну из соседних вершин.
Представим себе гигантскую трёхзубую пилу. Чтобы забраться на зубец в середине, надо сначала одолеть зубец справа, потом спуститься на гребень и снова подняться, уже к новой цели. Но и этого мало: надо ещё и вернуться обратно – тем же путем. В целом предстояло пять суток работы на запредельных высотах, в той самой «зоне смерти». Добавим: столько потребуется спортсмену идеальной формы в условиях отличной погоды. А при отсутствии одного из слагаемых?.. Володя пошёл на это восхождение. Давайте вспомним, что было к тому времени в его восьмитысячном альпинистском активе.
Про Аннапурну-91 и Эверест-93 мы уже рассказывали. То, что Владимир сделал дальше, не имеет аналогов в мировой практике альпинизма. Май 95-го – Дхаулагири. Май 96-го – Макалу. Сентябрь того же года – Чо Ойю. Октябрь – Шиша Пангма. Апрель 97-го – Эверест с индонезийцами. И вот теперь, в мае – Лхоцзе. Итого с мая 96-го по май 97-го пройдено пять восьмитысячников, все без кислорода. Надеюсь, что вопрос о сумме и качестве звёзд на «мундире» альпиниста стал читателю пояснее. Равно как и то, что дело, в общем-то, даже не в этом. А в том, что никто, кроме него!
– Мы думали, что отдых после штурма с индонезийцами принесёт положительный момент, – вспоминал Анатолий, товарищ Владимира. – Получилось наоборот. Спустившись вниз, в Катманду, после тяжёлой, громадной работы мы резко сбросили высоту и пребывали в бездействии двенадцать дней. Это всё равно что на полном скаку остановить лошадь. Или машина у тебя мчится со скоростью сто тридцать километров в час, а ты резко затормозил – что с машиной станет? То же самое случилось и с нашими организмами…
Всё было очень похоже и у меня, и у Володи. Я шёл на Лхозце с группой иностранцев, но мы поддерживали связь с русской экспедицией. В лагере на высоте около 7500 метров мы с Володей пересеклись. Я спросил у него, как дела. Он ответил, что плоховато себя чувствует. Я, говорю, тоже не в порядке, не в том состоянии, в котором хотелось бы находиться. Буду работать по самочувствию. То же самое прозвучало и от него.
В следующий раз я увидел Володю уже возле вершины. Смотрю – снимает фильм…
Вставлю в это повествование собственные и нетрагические «пять копеек». В свою первую гималайскую экспедицию, куда меня позвал Володя, я, естественно, взял видеокамеру. С полностью заряженным аккумулятором и ещё одним запасным. Первого хватило где-то на час съёмки. А второй, который я подсоединил на высоте за пять тысяч метров, сник через десять минут. Как же так, выходит знаменитая фирма Sony нас обманывает своей рекламой?
