— Вероника Викторовна, у вас общий ребенок с Анатолием Захаровым. Где ваша дочь?
Мне как будто врезали под дых — со всей силы и беспощадно.
Можно сказать — с отцом, но я молчу. Смотрю на непроницаемого следователя: он нашел мое слабое место. Знает, как выкрутить руки, чтобы я раскололась. Меня тянет спросить: вы что-то знаете о ней? — но я должна молчать. Только он всё по моим глазам понял.
— Ваш брак недавно зарегистрирован. В доме Захарова были убиты двое охранников чуть больше недели назад. Прямо перед вашей свадьбой. Вам что-нибудь об этом известно?
Он смотрит на мои губы. Осматривает нервно сцепленные руки, исцарапанные об колючий кустарник на кладбище, лицо, открытую тонкую шею. Профессиональный взгляд ищет следы побоев. Догадался, что у скорой свадьбы были причины.
— Ника… можно вас так называть? Я понимаю, вы будете молчать, он запретил вам говорить. Не бойтесь. Мы можем вам помочь.
Я смотрю в пол, стараясь не слушать душевный голос следователя.
Черта с два вы мне поможете. Но он говорит с таким теплом, что не верить ему нельзя. Со мной редко так говорили.
— Я знаю, через что вам пришлось пройти, — он ждет, а я не реагирую. — Угрозы, похищение, побои… Изнасилования, Ника?
Я поднимаю глаза. Почему он это сказал? Следователь сочувственно улыбается, пытаясь меня подбодрить.
— Вы знаете, за что его называют Беспредельщиком?
— За что? — выдыхаю я, и ругаю себя. Все-таки раскрутил меня на разговор.
— Семья помогала ему уходить от ответственности. Столько избитых людей и изнасилованных девушек отказывались писать на него заявления. Он увез вас против вашей воли и склонил к супружеству, верно, Ника? Помогите добиться справедливости. Дайте показания.
Я таращусь на него.
Перед глазами всплывают воспоминания: пытки и убийство людей Толи в доме, ствол у меня во рту, угрозы. Брачная ночь. То, что сказал следователь, прекрасно ложится в эту картину. Алекс стал мягче, потому что я покорилась. Без особых чувств, без эмоций — просто делала, что он требовал и всегда была готова услужить. За исключением тех моментов, когда он лизал мне спину. Фантомные ощущения горячего языка вызывают волну мурашек. В постели у нас с Алексом не очень срослось, но это… Сволочи так не поступают.
Ни черта у них нет на Алекса, иначе меня бы не пытались заставить дать на него показания. Я тебе не верю.
— Он меня не похищал, — отвечаю я и больше ни на что не реагирую, пока в кабинете не появляется знакомая гарпия.
Со следователем я общаюсь под ее бдительным присмотром. К прежним вопросам он не возвращается. Его интересует, что Алекс делал накануне, и, обеспечив мужу алиби, я выхожу в коридор.
Алекс ждет меня там.
— Куколка, — шепчет он, вдыхая мой запах с закрытыми глазами, и развязно целует сначала в левую, затем в правую щеку. — Я успел соскучиться.
Глава 25
— Я волновалась, — шепчу я.
— Они слишком тупые, чтобы меня посадить.
— На вашем месте, Александр, — с неудовольствием говорит адвокат. — Я бы не была столь заносчива.
— Как хорошо, что вы не на моем месте. Займитесь лучше Димой. Выясните, откуда у него тротил в гараже. Человек перезарядить с третьего раза не умеет.
Из нескольких кабинетов выходят люди. Я чувствую себя неловко — все смотрят, как мы собираемся. Беспредельщик держится уверенно. Демонстративно берет меня за руку, крепко сжимая. Показывает, что уверен во мне. И мне кажется, он знает, что сказал следователь и на чем пытался меня раскрутить. Он был здесь частым гостем, но выходил сухим из воды.
Расправив плечи, Алекс ведет меня по коридору. С самоуверенным видом — как тогда в ресторане он повел меня танцевать, чтобы взбесить Толю и его людей. Теперь он бесит власти. Проходит мимо, издевательски усмехаясь. Нас провожают взглядами и мне кажется, на меня смотрят осуждающе. Что не смогла, не набралась храбрости постоять за себя… Но вспомнив поцелуи Алекса на спине, я крепко сжимаю его ладонь в ответ.
На парковке нас ждет черный «мерседес» с водителем. Алекс сажает меня на пассажирское сиденье и дает знак свалить, а сам садится за руль.
— Ты ничего не сказала? — он поворачивается ко мне.
— Нет.
— Умница…
За подбородок он поднимает мое лицо и сладко дышит на губы. От него до сих пор пахнет кровью. Усталостью. Драйвом. Слова следователя об изнасилованных женщинах и избитых мужчинах не выходят из головы. Я сама видела — он драку любит. Секс обожает… насколько остальное правда?
Спрашивать и упрекать я права не имею. У нас не равные отношения. Последнее слово всегда за Беспредельщиком.
— Горжусь тобой, — заканчивает Алекс и легко целует в губы.
Он тяжело вздыхает и заводит машину.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — я обеспокоенно трогаю его запястье, по правде говоря, мне хочется сбросить его руку с руля. — Не гони, ладно? Тебя еще шатает…
Я встревоженно смотрю, как Алекс сдает назад: так аккуратно, словно у него в глазах двоится.
— Да все нормально, — отмахивается он. — Надо ехать. Встретимся с одним человеком… Это же надо так.
Он трясет головой, морщится, улучает момент и выезжает на дорогу. Сильно не разгоняется. Сначала я тревожно кошусь на нашу полосу, на соседнюю и на Алекса, но он уверенно держит руль и не лихачит.
— Твою мать, я в шоке, — в пустоту бормочет он. — После убийства отца хотел бросить работу, все равно Димка все заберет, а теперь получается… Я наследник, если его обвинили?
Он косится на меня, я пожимаю плечами.
— Придется за управление компанией с дядькой судиться, — он шипит сквозь зубы. — Твою мать! Во оно мне надо сейчас. Или пусть горит все синим пламенем, а, Ника? Что скажешь?
Холодные глаза смеются надо мной.
— Ты думаешь, его подставили?
— Да железно. Он же мне успел написать, что идут с обыском. Прицельно же искали. Димка и тротил, ну это бред. Надо искать след, кто был заказчиком, кто исполнитель. Ментам доверия нет, они себе виновных нашли. Подозревают, что я с отцом разделался из-за наследства…
Я нахмурилась: мне тоже задавали вопросы про завещание, но что я могла знать.
— Я не сяду, — бросает он. — Хрен им, не возьмут они меня. Не хочу становиться таким, как дядя или отец. Тюрьма людей ломает. Они потом злые на жизнь. От дяди две жены сбежали, бил их смертным боем…
Я вспоминаю помолвку: взрывную агрессию дяди Сергея и реакцию Алекса. Не зря он тогда за ствол схватился, боялся, что на меня нападут. Может быть, это не Толя, а семейные разборки из-за капиталов? Мой бывший мог заказать убийство, но не представляю, как подставил бы брата Алекса, это не укладывается в голове.
