Он кивает.
– Конечно, не твой.
– А… – как странно, из меня вытекло целом море слез, а губы саднит от сухости. Облизываю их и уточняю, – куда мы приехали тогда?
Лавроненко приподнимает бровь. Лицо все такое же суровое, но вот в глазах что-то неуловимо меняется.
– Я так понимаю, узнать мой адрес ты не успела. Иначе бы не задавала таких вопросов.
Я еще раз оглядываюсь. Пришедшая в голову мысль кажется совершенно безумной – слишком хорошо помню, в какой ярости мужчина был там, в полиции. Мог ли он после этого привести меня к себе? Даже если поверил…
Медленно поворачиваюсь к нему, смотрю в глаза, пытаясь там прочитать ответ. Вот только ничего не выходит: от собственного смятения я соображаю с трудом. И потому решаюсь спросить:
– А зачем… мы здесь?
Уголки его губ едва заметно дергаются.
– Вообще-то я привык ночевать дома.
– А… – пересохшие губы не слушаются, – я тогда зачем?
– Ты передумала? – он не улыбается, но глаза наполняются тем самым огнем, что сводил с ума и в ресторане, и в кабинете, когда мужчина терзал меня своими ласками. Этого не может быть… но все-таки есть?
Выбираюсь из машины, качнувшись на сделавшихся ватными ногах.
– Нет… Просто не могу поверить, что вы до сих пор хотите… можете хотеть, после того, что я… после всего, что…
Знаю, что несу чушь, надо остановиться и сказать что-то внятное и умное, но не получается. Это ужасно, но еще хуже то, что и Лавроненко все понимает. Видит меня такой, какая я сейчас. Но все равно почему-то не прогоняет. Зачем-то привез сюда, к своему дому. И смотрит так, как будто на самом деле до сих пор…
– Ну так проверь, кто тебе мешает? М-м? – он все-таки улыбается, едва заметно, но от этой улыбки переворачивается все внутри. И когда мужчина захлопывает дверь машины и протягивает мне руку со словами «Идем?», послушно киваю и вкладываю дрожащие пальцы в его широкую, теплую ладонь.
Если я сплю, то лучше растянуть этот сон, как можно дольше. Чтобы не заканчивался. Хотя бы просто находиться рядом, вот так, ощущая силу его руки. С ним так спокойно и хорошо, и весь недавний кошмар постепенно отступает, развеивается, словно тоже был сном. Я молчу и на лестнице, и в лифте, до самой квартиры. И лишь когда за нами захлопывается дверь, и Алексей щелкает выключателем, включая в прихожей свет, вздрагиваю, поднимая на него глаза.
– Боишься? – спрашивает одними губами, пытливо всматриваясь в мое лицо.
Еще как… Только не того, что он имеет в виду. Теперь, когда мы здесь, вдвоем, отрезаны от целого мира, и никто больше не может помешать, боюсь сделать что-то не так. Не понравиться ему. Ошибиться и разочаровать. И еще больше боюсь в этом признаться. Разве о таких вещах говорят?
Чуть качаю головой, отступая к стене.
– Я не знаю…
Он делает шаг ко мне, поднимает руку, дотрагиваясь до щеки. Наматывает на палец прядь волос.
– Маленький перепуганный мышонок… Ты хотя бы понимаешь, что натворила? Теперь даже если захочешь сбежать, ничего не получится.
– Не захочу… – выдыхаю быстрее, чем успеваю осознать, что говорю. Снова теряю голову от того манящего жара, что все отчетливее ощущается в глазах мужчины. Чувствую запах его парфюма, свежий, волнующий, и внезапно понимаю, как отвратительно пахнет от меня самой после той жуткой камеры. И вряд ли это заметно только мне.
– Можно…– просить об этом тоже стыдно, но выбора нет. Все время с самого первого дня хочу стать для него самой лучшей, а оказываюсь вот такой… – мне в душ? Пожалуйста. Хочу смыть… это все…
Мужчина замирает на мгновенье, а затем кивает и отступает в сторону.
– Ванная прямо по коридору. Чистые полотенца на полке в шкафу, со всем остальным, думаю, разберешься.
Не могу удержаться и, приподнявшись на носочки, дотягиваюсь и мажу губами по его щеке. А потом, пугаясь собственной смелости, несусь к указанной мне двери.
Глава 20
Так тороплюсь избавиться от этой одежды, что буквально сдираю с себя. Сейчас не думаю, что придется что-то объяснять подруге, ведь я испортила ее вещи. Это неважно. Главное, что все позади. Бросаю в угол ванной пиджак и блузку, стягиваю брюки вместе с трусиками. Утром любовалась на роскошный кружевной бюстгальтер, а сейчас даже дотрагиваться до него противно. Он летит в кучу ко всем остальным тряпкам, и я, перешагнув через бортик душевой кабины, включаю воду на полную мощность.
Она такая горячая, что перехватывает дыхание, но зато я уверена, что наконец-то смогу перестать чувствовать этот кошмарный запах. Хватаю первый попавшийся флакон и выливаю его прямо на голову. И снова начинаю рыдать, теперь уже от облегчения. Слишком много эмоций. Они переполняют меня, будто выплескиваясь наружу, сливаются с потоками горячей воды и смывают все то, что успело измучить.
А еще я чувствую совсем другой аромат. ЕГО. Густой кремово-белый гель пенится на волосах, стекает на грудь и плечи маленькими курчавыми облачками. Я намыливаю голову, размазываю пену по всему телу, тру лицо, смывая не только остатки косметики, но и воспоминания о том, что случилось. Ничего не хочу помнить! Достаточно лишь того, что на мне – его запах, как будто он сам уже находится рядом.
Осознание этого приносит совершенно невероятные ощущения. Не могу поверить, что это не сон. Что я у него дома, и на этот раз не будет никого, кто мог бы нам помешать. И что самый лучший мужчина на свете так близко. Он ждет, когда я выйду из ванной, а потом…
О том, что будет потом, не получается ни думать, ни мечтать. Я смущаюсь даже сейчас, хоть он пока меня и не видит. Полыхают щеки, и этот жар растекается по всему телу.
Наливаю себе на ладонь еще порцию геля и касаюсь груди. Кожа раскраснелась, а соски превратились в острые камешки. Они словно разрывают это мыльное облако, ноют, и я не могу удержаться: сдавливаю их пальцами, кручу, слегка оттягивая и вспоминая, как их касался Алексей. Мои собственные прикосновения и близко не напоминают ничего подобного, но остановиться все равно не получается, мне слишком сильно хочется унять разгорающийся внутри пожар. Потому и позволяю себе скользнуть ниже, запуская пальцы между ног. Там скользко и влажно, а еще сводит тягучей болью, протянувшейся от низа живота до самых набухших складочек. И хочется освободиться, избавиться от этой боли, но я не знаю, как с ней справиться. Двигаю рукой, снова возвращаясь к груди, накрываю ладонями, представляя, что это делает он. И внезапно слышу звук разъезжающихся дверок кабины и будоражащий голос:
– Малышка, в эти игры лучше играть вдвоем.
Даже не заметила, как закрыла глаза. Но сейчас распахиваю их, с изумлением и ужасом взирая на мужчину, нарушившего мое уединение. Как он сюда попал? Я не закрыла дверь? Тоже не помню…
Смотрю на него – и не могу оторвать глаз. Он тоже успел раздеться и такой… такой, что просто захватывает дух. Невероятно красивый. И огромный. Везде. Скольжу взглядом по широченным плечам, груди, мощным бедрам. Под кожей перекатываются бугры мышц. Рельефный живот завораживает… Я такое только на картинках в журналах видела. Хочется дотянуться, провести пальцами по кубикам пресса, проверить, какие они на ощупь.
