Не удивительно, что молодые виконтессы пытались показывать характер. Но им очень быстро объяснили, что они теперь всего лишь воспитанницы их дяди и что их приданое значительно уменьшилось. И пусть радуются, что их не отправили на плаху вместе с отцом и братьями. И это, не считая клейма дочерей предателя, что значительно понизило их ценность, как невест.
Кэтрин начала ломать их с первых же дней, с того самого момента, когда они переехали в столичный особняк дяди. Первым делом графиня избавилась от жены Фердинанда, их спятившей мамаши, отправив ту в обитель для душевно больных, что находилась при храме Пресветлой Матери.
Затем девушки провели несколько месяцев взаперти, читая и заучивая наизусть благочестивые тексты из священной книги Праотца, питаясь при этом чуть ли не водой и хлебом.
Первой сдались старшие племянницы. Они отреклись от своих отца и матери, поклялись в верности дяде и покорились его воле. Дольше всех продержалась младшая дочь Фердинанда — Валери. Та, что больше всех была похожа на своего отца. Кэтрин пришлось сперва даже урезать ее дневную порцию еды, а затем и вовсе несколько дней продержать на одной воде. В итоге девушка все-таки покорилась и принесла клятву верности.
Правда, Генрих точно знал, что мелкая чертовка не сдалась. Например, прямо сейчас все три девушки согласно его распоряжению сидели за столом, одетые в яркие наряды, хотя при других обстоятельствах им предстояло носить еще несколько месяцев черные траурные платья. Но так как они отреклись от отца-изменника, то и траура никакого быть не должно. Так вот Генриху было доложено одной из служанок племянницы, что на локте Валери под рукавом была подвязана черная лента, знак того, что она продолжает чтить память своего отца и братьев. При этом сама Валери всячески изображала покорность и готовность выполнить любой приказ дяди.
Несмотря на ежедневные доклады соглядатаев, в которых периодически мелькало имя непокорной Валери, Генрих ловил себя на мысли, что характер этой девчонки ему по душе.
Валери, в отличие от своих старших сестер, а также кузин, для своих двадцати двух лет обладала острым умом, хладнокровием и сдержанностью. Генрих понимал брата, который много раз говорил, что жалеет о том, что Валери не родилась мужчиной. Оба сына самого Генриха на фоне юной Валери выглядели глупыми и разбалованными мальчишками, хотя они оба были старше ее на несколько лет.
— Нет, дорогая, это не приглашение на бал, — Генрих решил погасить зарождающуюся ссору между сестрами в самом зародыше. — Мне пишет мой поверенный, который занимается земельным спором, что возник у нас с нашим соседом, графом де Марбо.
Генрих, внимательно следивший за своими племянницами, заметил, как все трое вздрогнули при упоминании графа.
— Но, Анри, — слегка нахмурив брови, произнесла Кэтрин. — Я прекрасно помню все имена наших соседей… И графа де Марбо среди них нет.
— О, мадам, и неудивительно, — усмехнулся Генрих. — Граф де Марбо стал нашим соседом совсем недавно. И все благодаря моему изменнику братцу.
Брови графини на мгновение взметнулись вверх, а спустя мгновение на ее лице появилась злорадная усмешка. Она не отказала себе в удовольствии бросить победный взгляд на племянниц ее мужа. Те в свою очередь сидели, опустив головы, и если старшие, Надин и Патрисия, выглядели подавленными, то бледное лицо Валери ничего не выражало.
— Батюшка, — не выдержала непоседливая Ивелин. — Не могли бы вы нам объяснить, что это значит? Как такое возможно? У нас появляется новый сосед, и у вас тут же возник с ним земельный спор?
Генрих заметил, как после этих слов на лице Валери на короткое мгновение появилась, а потом исчезла снисходительная улыбка.
— Знаешь, — хмыкнул граф. — А спроси-ка ты у своих кузин об этом. Уверен, они смогут тебе все подробно рассказать.
На милом наивном личике Ивелин читалось удивление.
— Валери! — мгновенно обратилась она к младшей из кузин, на что Генрих снова хмыкнул. Видимо, не только он в этом доме успел оценить способности этой девушки. — Объяснишь?
— С удовольствием, милая кузина, — Валери была сама покорность и доброжелательность.
Генрих про себя усмехнулся. Ну точно змея перед броском. Может удавить ее по-тихому, пока не поздно? Нет. Он тут же отогнал от себя эти мысли. В жилах этой девчонки течет кровь древних, впрочем, как и у всех присутствующих здесь. В свое время она станет частью выгодной сделки, которую де Грамоны заключат с другим влиятельным родом, выдав ее замуж.
— Дядюшка, вы позволите? — спросила Валери, на что Генрих молча кивнул.
— Все дело в восточных землях, которые испокон веков принадлежали роду де Грамонов, — начала говорить Валери. — После того, как мой отец предал его величество, за что и был казнен, эти земли перешли в собственность дядюшки, вашего отца, милая кузина. Но вместе с землями ваш батюшка принял на себя и груз проблем, оставленных моим отцом. Одна из таких проблем — земельная тяжба с графом де Марбо. Смею предположить, граф де Марбо не отказался от намерений заполучить спорный участок в сердце Тилийских лесов.
— Все верно, — кивнул Генрих. — Более того, он грозится обратиться за помощью к королю. Это может стать проблемой.
— Из-за какого-то леса? — удивилась Ивелин. — Разве нельзя решить этот спор мирным путем? В конце концов, уступить этот клочок леса нашим соседям. У нас и так много земли.
Генрих обреченно покачал головой. Краем глаза он заметил взгляд Валери, которым она наградила кузину. В ее серых глазах читалось неприкрытое презрение и насмешка. В эту секунду эта черноволосая девушка как никогда была похожа на своего отца. О, сколько раз в своей жизни Генрих ловил на себе такой же взгляд своего старшего брата. И как же он его ненавидел за это презрение!
— Это не просто лес, милая кузина, — произнесла Валери. — Это — Тилийский лес. Несколько тысяч акров ценнейшей красной древесины. Только этот лес принесет вашему батюшке несколько десятков тысяч крон в год.
— Тогда, что же делать? — округлив глаза, спросила Ивелин.
— Об этом ты не должна переживать, дорогая, — спокойно улыбаясь, произнесла графиня. — Твой отец обязательно что-нибудь придумает. И решит то, что не мог долгое время решить его непутевый братец.
Генрих бросил быстрый взгляд на племянниц — и снова та же реакция.
— На самом деле у меня уже есть одна идея, — улыбнулся он, продолжая следить за реакцией Валери. — Мне подсказал ее сам граф де Марбо еще месяц назад.
Ивелин захлопала в ладоши и взмолилась:
— Ну же, батюшка, не томи! Ты у меня такой умный!
Дочери же брата сейчас были похожи на мраморные статуи.
Генрих наградил младшую дочь теплой улыбкой и произнес:
— Граф сам предложил мне уладить все миром. И дабы между нами более не возникало подобных споров, которые отбирают, кстати, немало денег, он хочет с нами породниться.
