Спустя некоторое время, когда прихваченные из отцовского дома деньги и личные драгоценности быстро улетели в трубу, вести веселый и разгульный образ жизни больше не представлялось возможным. Юная Анна, дочь купца из золотой сотни, с детства привыкшая к роскоши и армии нянек, неожиданно осознала, что жизнь без денег — это вовсе не жизнь.
Она написала слезливое, полное раскаяния письмо своему богатому папаше, который тут же примчался на помощь к любимой дочурке. Он быстро решил с гвардейцем-супругом вопрос с разводом, дав тому приличную сумму отступных, благо тот тоже более не горел желанием жить с избалованной оторвой. В конечном итоге, Анна, уже будучи Ренар, вернулась в столицу.
Первое время она жила затворницей, старательно играя роль несчастной вдовы. Именно за эту легенду заплатил папаня гвардейцу. Но спустя несколько месяцев начались еженедельные поездки на личном экипаже в столичный театр, посещения приемов и столичная жизнь снова подхватила и понесла юную Анну в направлении новых приключений.
На одном из таких приемов она влюбилась в графа Фердинанда де Грамона, который к тому моменту уже был женат и имел двух сыновей и трех дочерей.
Быстро вспыхнувший роман закончился рождением Макса и смертью Анны.
Разбитый горем Паскаль Легран после потери любимой дочери в пух и прах разругался с графом. О новорожденном внуке он не хотел ничего слышать. Он запретил всей своей семье под страхом лишения наследства даже упоминать о бастарде и его графе отце, которые, по его мнению, по сути, и стали причиной смерти его милой дочурки.
В общем, Макс Ренар воспитывался, как истинный аристократ, но только не в доме графа, а в старой столице, где у него был собственный особняк, слуги и учителя.
Единственным связующим звеном с купеческой семьей, как ни странно, и был Бертран, который всю жизнь прослужил Анне Ренар и, согласно ее предсмертному желанию, остался при маленьком бастарде.
Собственно, именно поэтому Макс и не любил старика, который своим существованием напоминал ему о его происхождении. Отсюда и отвратительное отношение к бедняге, которое с каждым годом усугублялось. Особенно в свете последних событий, поставивших жизнь юноши с ног на голову.
Дело в том, что Фердинанд де Грамон и еще несколько десятков представителей древнейших родов Вестонии участвовал в заговоре против своего короля Карла Третьего Победителя.
Изменники потерпели поражение и папаша Макса, а также его соратники были обезглавлены. Большая часть собственности графа ушла в казну, а часть была унаследована младшим братом Фердинанда, графом Генрихом де Грамоном. Кстати, именно младший братишка настучал в королевскую канцелярию о заговоре, чем и сохранил часть собственности брата-изменника. Король был щедр в те дни к своим сторонникам и союзникам, особенно на фоне массовых казней именитых заговорщиков на столичной площади.
Сыновья Фердинанда, также участвовавшие в заговоре, были казнены вместе с отцом, а дочерей и слегка тронувшуюся умом жену графа взял на содержание дядя-стукач.
Макса же, как бастарда, никто всерьез не воспринимал. Дядя выдал ему триста серебряных крон и выгнал взашей из подаренного отцом дома. Да еще и с наказом убраться подальше от столицы. Куда-нибудь на границу королевства.
Собственно, вот так Макс Ренар и оказался в небольшом городе на западе королевства Вестония под названием Абвиль, где и проживал последние девять месяцев.
Оказавшись без привычного присмотра нянек и учителей, он был очарован свободой. Рядом с ним тут же нарисовался отряд прилипал из разных бездельников, почуявших запах легких денег. Громкие гулянки и пьяные кутежи, дорогие наряды, подарки шлюхам, карты и кости — Макса на всех парах несло в пропасть, в которой, собственно, он в конце концов и оказался.
Три сотни крон, что по местным меркам — огромная сумма, за неполных три месяца были успешно потрачены. Оставшись без средств Макс не растерялся и начал активно одалживать деньги у местных аристократов, без зазрения совести прикрываясь именем дяди.
Первое время его охотно ссужали довольно крупными суммами, которые он продолжал тратить направо и налево. Но потом, когда до аристократов Абвиля дошел слух об изгнанном бастарде, все изменилось.
В кредитах было отказано, как и в посещении домов уважаемых граждан. Макс покинул дорогие апартаменты в центре города и переехал в маленький флигель доходного дома в торговом квартале.
Затем начались походы в ломбарды и к скупщикам, где Макс и оставил свое последнее более или менее ценное имущество. И как вишенка на торте — юный бастард умудрился нарваться на дуэль с профессиональным бретером из-за какой-то местной актрисульки.
Кстати, на мой взгляд, с этой дуэлью не все так однозначно. С этим мне еще предстоит разбираться — интуиция подсказывает, что этот Винсент де Ламар просто так от меня не отстанет. Ему же хуже.
Хотя я предпочел бы убраться из этого городка по-тихому. О чем и намекнул в разговоре с Бертраном. И снова дал маху. Моя идея старика напугала. Оказалось, что как только я тайно покину город, не навестив перед отъездом всех моих кредиторов, меня тут же объявят преступником, и в следующем городе первый же стражник будет в своем праве арестовать меня.
Единственная причина, по которой Макс до сих пор не оказался в долговой яме, это имя графа де Грамона, которое нынче имело вес в королевстве, особенно после того, как Генрих, пожертвовав родной кровью, показал преданность королю.
Кроме того, кредиторы все еще тешили себя надеждой, что влиятельный дядя смилостивится над своим непутевым племянником и оплатит все его долги. Причем бастард он или нет — не имеет значения. Древняя кровь, что течет в его жилах — вот, что важно. Сегодня непутевый племянник в немилости, но кто скажет, что будет завтра? Вдруг его сиятельству взбредет в голову снова приблизить бастарда брата? Такое происходило сплошь и рядом.
Только вот, слушая Бертрана, я нарисовал в своей голове совершенно другую картинку. Дядя Макса еще та сволочь. Предал родного брата, чтобы прибрать к рукам его собственность. И на племянника ему плевать. Он наверняка уже и забыл о нем.
Короче, так себе наследство мне досталось. Но есть и плюсы. Я жив.
Глава 4
Мои размышления прервал шум в другой комнате. Это вернулся Бертран. Он появился на пороге с небольшим подносом в руках, на котором стояла глиняная глубокая миска с чем-то горячим и источающим умопомрачительные ароматы. Также на подносе я заметил приличный кусок ржаного хлеба и внезапно осознал, что готов сожрать слона.
— Господин, — извиняющимся тоном, произнес Бертран. — Это все, что мне удалось добыть. Знаю, вам не по душе простая еда, но вам необходимо набираться сил. А чечевичная похлебка — самое то для такого дела. Говорят, что сам Генрих Третий Свирепый, прадед нашего короля, когда бывал в военных походах, ел из одного котла со своими воинами именно такую похлебку.
Ох, Бертран, Бертран… Знал бы ты, старик, чем мне приходилось иногда питаться…
