Я смотрю на его ключицу, пока он клацает, и вдруг произношу:
– Поклянись мне, что это не ты.
– Что? Ты с ума сошла? – Игорь смотрит на меня, и я тоже вглядываюсь в его глаза.
– Поклянись мне, что это не ты!
– Лера…
– Ты был здесь ночью! Как ты мог не услышать, что кто-то протащил его сюда? Как ты мог?!..
– Я вырубился! – прерывает меня Гордеев. – Понятно? Спал без задних ног! Я клянусь тебе, что это не я.
– Тогда какой от тебя толк?
Я вырываюсь из его рук, не хочу на него сейчас смотреть. Переступаю порог кабинета.
– Не надо, – пытается остановить меня Игорь.
– Мне надо, – говорю я и направляюсь к Арсению Ивановичу.
Я хочу его прикрыть. Как он мог оставить его так? Как можно так унижать человека, пусть и мертвого? Подхожу ближе и замечаю крохотный кусочек бумажки, зажатый в мертвой руке. Незаметно вытаскиваю его.
– Что там? – настораживается Игорь.
– Ничего.
Я срываю с окна штору, укрываю ею тело и, задев Гордеева плечом, ухожу в свою комнату. Дрожащими пальцами разворачиваю записку и тупо смотрю на написанные печатными буквами слова:
«Он тебя предал»
ГЛАВА 15
После второй
Он был в гневе. Еще никогда его не обуревала такая абсолютная и бесконтрольная ярость. Такая чистая и светлая, что он впервые задумался о том, что столь сильное чувство гораздо интереснее, чем та потребность угодить, которая давно поселилась в нем.
…Письмо пришло рано утром. Ему повезло, что никто из домашних не заметил неровно запечатанный конверт. Он вскрыл его, только когда остался один. С первой строчки текста, склеенного из вырезанных из газет слов и букв, он понял, что это конец. Конец для него и всего его плана.
Неизвестный ставил его в известность о том, что видел его со второй, видел то, что он сделал с ней, видел, как он изнасиловал и убил ее. Неизвестный писал о том, что у него есть доказательства. Такие веские, что ему не выкрутиться. И это было действительно так, потому что к письму было приложено две мутные фотографии. На одной из них он держит за волосы вторую, недвусмысленно пристроившись к ней сзади. Половину лица девушки покрывает темная кровь, глаза открыты и смотрят на лесополосу пустым взглядом. На второй фотографии чертов окровавленный камень.
Ему потребовалось время, чтобы осознать, что его жизнь теперь не будет прежней. Несколько дней он ждал, когда за ним приедут люди в форме. Еще несколько дней он не понимал, почему этого не происходит. Вывод напрашивался сам – потому что человек, приславший письмо, не хотел, чтобы он сел. Этот человек хотел чего-то другого.
Она позвонила несколько минут назад. Она пыталась сделать голос ниже, но он был убежден, что это была именно ОНА.
– Здравствуйте, – сказала она и обратилась к нему по имени. – Это вы?
– Да, – сердце подлетело к горлу, а ладони вмиг стали холодными.
– Вы получили мое письмо?
– Да.
– Я думаю, вы не хотели бы, чтобы то, что знаю я, узнали и другие, – она волновалась и старательно пыталась это скрыть.
– Да.
– Тогда вы захотите заплатить за мое молчание.
– Да, – он просто не мог ответить ничего другого и потом, конечно, ругал себя за свою бесхребетность.
– Я скажу вам, где оставить деньги, – кажется, она сама не ожидала, что все будет настолько просто. – И будьте щедры.
– Да…
И теперь он был в гневе. На себя и эту суку, которая возомнила, что может диктовать ему какие-то условия. С чего вообще она так решила? Нет, он не позволит. Он хозяин своей жизни! Только он!
Он отвез деньги в указанное место и притаился за деревом неподалеку. Сейчас он схватит эту дрянь, которая решила его шантажировать и покажет ей, на что способен! Он не посмотрит, что вокруг много людей. Сунет марлю с хлороформом под нос, а если кто-то обратит внимание, скажет, что тащит домой пьяную жену. Что она гуляет и оставляет с ним малолетнего ребенка, а он все равно ее любит. Ему поверят. Ему всегда верят, когда он этого хочет.
Шли часы, и никто не приходил за деньгами. К вечеру он и вовсе стал переживать, что будет, если она не придет? Если решит все-таки исполнить свой гражданский долг и сдать его ментам? Об этом и думать было страшно. Он знал, что такому, как он, в тюрьму нельзя. Лучше уж умереть.
Когда зажглись первые фонари, он не выдержал и подбежал к урне, в которой оставил деньги. За день в нее набросали достаточно мусора, но даже края черного пакета было не видать. Предчувствие ударило под дых и скрутило в узел кишки. Неужели?.. Он, как сумасшедший, сунул руку прямо в мусор, уже не замечая мерзкого запаха и не думая о гигиене.
Пакета не было.
Пульс зашкаливал, в голове был хаос. Как он мог ее упустить?! Он же не спускал глаз с этой проклятой мусорки!
В последней попытке он, приложив усилия, перевернул бетонную урну, вываливая весь мусор на тротуар. Все, что угодно, включая использованный презерватив, только не пакет с его денежками.
Домой возвращался в ужасе. Что, если она продолжит шантаж? Что, если пойдет в полицию, если он откажется платить?
Звонок прозвенел поздней ночью.
– Молодец, – похвалила она. – Но в следующем месяце будь щедрее.
Он зарычал и швырнул трубку в стену.
ГЛАВА 16
Моя уютная квартира, та, в которую я всегда спешила, теперь похожа на улей. Мужчины бродят туда-сюда, перешучиваются, смеются. Труп для них – привычная работа. Не к ним домой притащили мертвого человека. Близкого мертвого человека.
Серега поглядывает на меня косо. Я делаю вид, что не замечаю этого. А замечаю ли я на самом деле или только притворяюсь перед собой, что мне есть дело хотя бы до чего-то? Не уверена… Перед глазами обескровленное тело моего психолога на отцовском столе. Я так и не заметила раны, думаю, он ударил его в спину. Как подло и низко. Хотя не уверена, что я еще могу чему-то удивляться.
– Лера, – Игорь подходит неслышно, дотрагивается до моего плеча, и я вздрагиваю. – Серега хочет с тобой поговорить.
– Пусть говорит, – безразлично пожимаю плечами я.
– Валерия Сергеевна? – Серега стоит позади Гордеева и сразу спешит перейти к делу.
– Можно просто Лера.
– Лера, – Серега садится напротив меня, заглядывает в глаза. – Меня зовут Сергей. Фамилия Никулич. Я старший следователь…
