— Мы просто общаемся, отец, — говорит Мерир, тоже обращая внимание на родителя, но шпагу не опускает.
Я шепчу губами лишь одно: «Помоги!»
— Я рад, что вы дружите, — говорит он и выходит в коридор.
Я одна. Как и всегда. На что я только надеялась?
Смотрю Мериру прямо в глаза. Они голубые, с красивыми темно-серыми крапинками. С таким же разрезом, как у меня. Острое лезвие скользит по моему животу, поднимаясь все выше. Нет! Моя ладонь врезается в металл, мягкая кожа лопается, шпага режет почти до костей. Кровь течет слишком алая, слишком жидкая. Братья всегда говорили, что у меня водица вместо крови. Я ухожу, и Мерир меня не останавливает.
Прохожу мимо отца, который замер в коридоре будто бы рассматривая картины, и даже не смотрю в его сторону. Главное не расплакаться.
Смотрю на тонкий шрам, проглядывающий сквозь раны на ладони. Это обидное воспоминание распаляет меня настолько, что все внутри начинает дрожать. Ох! Еще немного и привет, истерика! Но, может, сейчас она кстати.
Ребята виновато отводят глаза, и только тот, кому сия тирада адресовалась, смотрит на меня с долей любопытства. Будто ему интересно, что произойдет дальше.
— Успокойся, Мариис, — рука Хагана Ирэ касается моего локтя, но я выворачиваюсь. Не хочу, чтобы меня трогали.
Аэрт смотрит так, словно не верит ни единому моему слову. Пальцы куратора сдавливают все же мое предплечье. Больно на допрос похоже. Интересно, а если б наемникам удалось задуманное, они бы столь же ретиво искали правды? Или постарались все списать на мой дурной характер, который спровоцировал моих врагов? Как там они говорили? «Что должна сделать двадцатилетняя девушка, чтобы ее захотели убить»… «Пока ты не осознаешь, где твое место…» «В каждой команде есть слабое звено»… Острые фразы звучат в голове так громко, что заглушают уже мои собственные мысли. Затмевают все, кроме голубых радужек, которые до сих пор стоят перед глазами.
— Эй, принцесска, — шепчет единственный голос, который я хочу сейчас слышать. — Все хорошо, помнишь? Я здесь.
Только сейчас я не могу сосредоточиться на этом голосе и на том, что он говорит.
Я снова и снова рвусь из рук полковника. Не надо меня теперь трогать! Уходите все! Уходите! Пелена, застилающая глаза, не дает сфокусироваться. Все расплывается, а синие глаза сменяются золотыми и только их все еще можно разглядеть в этом помутневшем мире. Я не плачу. Слез нет совсем. Есть только неконтролируемая ярость, которая рвется наружу сдавленными хрипами и рваным дыханием.
Меня обнимают сильные руки, прижимают к мускулистой груди так крепко, что мои пятки отрываются от пола. Я кашляю, словно из меня пытаются выбраться, цепляясь когтистыми лапами за горло, все не выплеснутые эмоции, которые накопились за последние несколько часов, а их немало. Вина, злость, непонимание, стыд, унижение, изумление, страх, — всего этого во мне в избытке и теперь просыпается в судорожных вздохах и сцепленных на пиджаке куратора пальцах. Но, кажется, все думают, что я просто перепугалась. Хотя разве мне не плевать, что они там думают?
Дышу ртом, пытаюсь взять под контроль сердцебиение. Аран молчит, и я ему за это благодарна.
— Мари, прости нас, — я слышу голос Лео, но только сильнее утыкаюсь лбом в грудь куратора.
Мне не интересно. И слушать оправдания я не хочу. Уверена, никто и слова Аэрту не сказал за то, что он так со мной поступил. Может, я и не подарок, но даже я не заслуживаю такого унижения. Или заслуживаю? Мерир считает, что да. Сжимаю преподавательскую форму в кулаке еще сильнее. Наверняка, останутся заломы. Я хотела истерику со слезами, такую, какой могу легко управлять, а получила что-то гораздо глубже.
Чувствую ладонь Хагана Ирэ на своем затылке — он все понял верно. Сейчас меня совсем не раздражают его объятия, нет и злости по отношению к этому сильному и, чего там, великому мужчине.
— Мы действительно должны были пойти за тобой после того, что случилось в… — Рот давится словами, скорее всего, кто-то дал ему локтем под ребра, пока он не сказал лишнего.
Я отстраняюсь от Хагана Ирэ, задираю выше нос, чтобы окинуть присутствующих достойным их поведения взглядом, но, похоже, я разом разучилась правильно смотреть. Никто не шарахается, а мастер все также удерживает меня за плечи.
— Мариис, дело приняло даже более серьезный оборот, чем я предполагал, — издалека начинает он. — В этой комнате вы жить не сможете, поэтому теперь вашей новой обителью станет комната над преподавательским крылом. Там недавно сделали ремонт, вам будет удобно. Все члены вашей команды расположатся с вами по соседству, и больше вы не встретите опасность в одиночестве.
Не такого поворота я ожидала. Это что — мы будем все вместе жить? Что за бред? Что за форменное издевательство над моей психикой и выдержкой?
— Как долго? — звучит единственный вопрос.
И, конечно, задает его Ивес. Что, не хочется тебе жить рядом со мной, золотой мальчик? Боишься запачкаться?
— До конца расследования нападения на кадета Арос.
20
Естественно, будет расследование. Подобное нападение в стенах нашего Кадетского Корпуса — это просто что-то из области фантастики. Только вот не хочу я, чтобы расследование проводил полковник и его подопечные. Ищу выходы из сложившейся ситуации и не нахожу.
— Все, кроме Мари, отправляются на лекции, — отдает приказ куратор, после которого парни мгновенно разворачиваются и направляются к двери. — А мы с вами пойдем в вашу новую комнату, где вы ляжете, кадет Арос, и хорошенько отдохнете.
— Я не устала, мастер, — возражаю я, но меня уже настойчиво ведут по направлению к выходу.
— Мари, вы уверены, что не знаете нападавших? — спрашивает мастер Ирэ, когда мы выходим в общий коридор жилого корпуса.
— Абсолютно.
Мне не нравится, что Хаган Ирэ так и не снял руку с моего плеча. Навстречу нам изредка попадаются кадеты, несмотря на лекционное время. Взгляды, которые я на себе ловлю, мне тоже не нравятся. Теперь еще больше будут говорить, что я любовница куратора. Тьфу! Хотя, в свете последних событий, это не самая большая печаль.
— Мастер, уберите руку, я уже могу идти без вашей помощи, — сквозь зубы цежу я.
— А вдруг я делаю это не для помощи вам, а для собственного удовольствия? — совершенно неожиданно спрашивает куратор, но руку убирает.
— Любопытненько, — даже Аран реагирует на загадочное замечание полковника.
— Мне тоже, — не сдержавшись, отвечаю я.
— Простите, что? — мастер пытается заглянуть в мои глаза, но я делаю вид, что очень обеспокоена степенью загрязненности своих рук.
— Да так, мысли вслух.
Вместо того, чтобы привычно спуститься вниз на административный этаж, мы направляемся вверх по лестнице, по завершении которой путь нам преграждает кованая решетка.
