Замираю, озаренная своими вдруг возникшими размышлениями. А ведь это один из немногих удивительных случаев, когда родитель проявил заботу обо мне. В странной, собственной манере, ничего не объясняя, но все же. Пожалуй, подарить мне такую защиту, как Аран, — это высшая степень отцовской любви. Выходит, он… Все же любит меня?
На этот вопрос, как и на вопросы об Аране, у меня нет вразумительных ответов, и я занимаюсь изучением стен небольшого помещения, в котором мы оказались, чтобы почувствовать, что хотя бы что-то зависит только от меня. Например, поиск тайника в неизвестном подземелье.
Стены идеально ровные и гладкие, мои пальцы скользят по ним, не находя ни единого скола или трещинки. Вырублены из камня так же искусно, как и вся Крепость выше нас. Только там, у нас, полы и стены выглядят частично стертыми из-за огромного потока кадетов, ежедневно курсирующих коридорами, а в этой комнатушке будто бы вчера закончили работу неизвестные мастера-строители.
Рисунок я различаю не сразу. Керосиновая лампа не дает столько света, чтобы увидеть изображение издалека, а вот пальцы оказываются более надежным источником информации, чем глаза. Оцарапанной ладонью я чувствую ровную борозду, рядом еще одну, подношу лампу ближе, и только тогда могу разглядеть резьбу.
— Аран, — зову я, указывая на изображение.
Рисунок больше походит на герб. На нем — открытая книга, на правой странице изображен отпечаток человеческой ладони, форма и размер ее не оставляет сомнений в том, что ладонь мужская. На левой странице красуется корона. Достаточно скромная по нынешним меркам, но наш Император носит именно такую, в отличие от правителей других государств. Может это она и есть? Я подношу поближе лампу, чтобы убедиться в этом.
Под книгой изображены два скрещенных меча. Обычных, без инкрустаций. Такой же меч у Арана. Их острие направлено вверх. Я уверена, что раньше не видела данного изображения, но я также ощущаю, что оно мне знакомо. Как старый друг, которого ты не видел долгое время, и он очень изменился внешне. Ты его еще не узнал, но ты уже его знаешь. Странное ощущение, которое стало у меня слишком частым гостем.
Я оглядываюсь и обращаю внимание на задумчивый взгляд воина.
— Что ты об этом думаешь? — спрашиваю я, надеясь, что древний воин понимает в гербах и подземельях больше, чем я.
— Это герб королевской семьи, — голос призрака звучит отстраненно. — Я не видел его лет триста.
Мне кажется, что эти слова даются Арану нелегко.
— Той самой королевской семьи, которая была уничтожена предками нашего императора за нападение на территории Империи? — я знаю не только официальную версию, но озвучиваю именно ее. Мне интересно взглянуть на реакцию того, кто, возможно, являлся очевидцем тех давних событий.
— Все было не совсем так, но… Да, той самой, — призрак не сводит взгляд с герба, словно пытается что-то рассмотреть сквозь стену или сквозь время.
— А как все было? — мне любопытно узнать альтернативную точку зрения, точнее то, как ее преподнесет Аран.
— Это долгая история, когда-нибудь я тебе ее расскажу, — Аран мотает головой, будто избавляясь от наваждения и, наконец, смотрит на меня.
— Не сейчас?
— Нет.
Хорошо. Я умею ждать.
25
Вновь поворачиваюсь к гербу. Что же за секрет ты скрываешь, воин? Зачем под землей, в пустой комнате, изобразили этот знак некогда могущественной семьи? Для чего? Не может быть, чтобы это изображение было конечной целью построения такого длинного тайного хода. Значит, тут есть что-то еще.
Повинуясь неосознанному порыву, я прикладываю руку к отпечатку мужской ладони на гербе и закрываю глаза, наслаждаясь приятной прохладой камня. Давай, открой мне свои тайны, древний король. Ведь это к твоей ладони я прикасаюсь через века, не так ли? Почему-то я уверена, что это точная копия ладони древнего правителя. Слишком уж все хм… по-королевски, что ли. Воображение тут же разыгрывается, и я живо представляю, как триста лет назад так же, как я сейчас, прикладывает руку к гербу король древних воинов. Герб загорается голубоватым светом, и стена со скрипом отъезжает в сторону, именно так, как и та, которая открыла нам дверь в это подземелье. Она пропускает к новым тайнам мужчину, который в моих представлениях выглядит, как Аран, только постарше (конечно, это единственный древний воин, которого я знаю, так что ему и олицетворять весь свой народ в моих мыслях).
— Мари, — голос Арана настороженный.
Я открываю глаза и отдергиваю руку. Герб светится! Точно так же, как только что рисовало мне воображение! Но этого не может быть! Отъезжающая стена уже не вызывает у меня сильного удивления. Но почему герб пропускает меня дальше?
— Он узнал тебя, — Аран словно читает мои мысли.
Или я сама сказала это вслух? Не важно. Значение имеет сейчас только то, что мне нужно быстро принять решение: развернуться и уйти обратно, забыть обо всем и жить, как жила, или шагнуть дальше и попытаться узнать, что же происходит со мной и вокруг меня. Хотя, конечно, я понимаю, что вряд ли еще какой-нибудь древний воин или погибшая королевская чета виновны в покушениях на мою жизнь, но… Одной тайной станет меньше, верно?
Выбор очевиден.
Не говоря ни слова воину, я двигаюсь вперед. Он, кажется, идет за мной, но сейчас это заботит меня меньше всего.
До следующего помещения идти приходится недолго, но узкий тоннель петляет, как дезертир под обстрелом. Здесь нет следов руки человека. Пещера, похоже, создана природой, а люди лишь прорубили к ней проход. Но зачем? Что такого особенного в этой пещере?
Спустя несколько минут блуждания между камней, мы выходим в довольно большой закрытый грот необычайной красоты. Сердце пропускает удар, а потом несется во всю прыть. Что это с ним сегодня?
Рассеянное голубое сияние (исходящее отовсюду сразу и словно бы ниоткуда) отражается от прекрасного вида сталактитов и разбрасывает вокруг разноцветные лучи. Метрах в пяти от входа в грот начинается кромка подземного озера. Оно не кажется темным и опасным, как можно было бы подумать. Оно прекрасно! Со дна озера льется такой же тусклый голубой свет, которого хватает, чтобы водоем сиял, как огромный алмаз. Ничего совершеннее я в своей жизни не видела!
— Аран, что это за место? — спрашиваю я шепотом.
Воин не отвечает, а лишь смотрит на озеро так, будто бы он сам только что увидел привидение.
— Аран, что-то не так? — я внимательно вглядываюсь в его лицо. Ты знаешь это место, так? Расскажи мне, воин.
— Нам лучше уйти, — его голос становится еще более хриплым.
— Почему? — смотрю на озеро и понимаю, что не хочу смотреть ни на что другое. — Здесь опасно?
— Да, — простой ответ, после которого логично развернуться и отправиться наверх, в свою комнату, и больше никогда не вспоминать это удивительное по своей красоте место.
