Обратный путь в молчании кажется муторно долгим. Ребра с каждым шагом болят все сильнее, а сумка с чудесным Аэртовым лекарством осталась в аудитории. К тому моменту, как мы поднимаемся в маленькую каморку моей комнаты, я совсем уже валюсь с ног, а полковник по-прежнему зол, как демон. Он сосредоточенно оглядывает мою обитель, стопку книг на столе, нетронутую кровать, бросает на меня тяжелый, как сегодняшний день, взгляд.
— Как вы понимаете, кадет, у меня к вам будет очень много вопросов.
Вот это я как раз понимаю, поэтому, повинно опустив голову, киваю. Уже у двери я останавливаю куратора окликом.
— Мастер Ирэ, — я преданно смотрю на Хагана. — Прошу вас сохранить секрет моей реликвии.
Полковник в очередной раз сверкает глазами, открывает рот, чтобы сообщить мне что-то явно нелицеприятное, но, подумав, все же кивает. Благодарно улыбаюсь в ответ и решаю воспользоваться добротой мастера в полной мере.
— Этот день выдался тяжелым для меня… И для вас, конечно, тоже, — быстро добавляю я, заметив недовольный взгляд полковника. — Вы не могли бы передать кадету Ивесу, чтобы он заглянул ко мне? Только он может залечить мои душевные раны.
Глаза Хагана Ирэ стремятся покинуть орбиту, губы складываются в вытянутую букву «О».
— Да вы что, кадет Арос, совсем совесть потеряли? — куратор дергается так, словно желает меня придушить. — Я вам сводня что ли?!
Я ничего не успеваю ответить, как мастер уже вылетает за дверь, хлопнув ею так, что дрожат мутные стекла, за которыми, кстати, уже успело стемнеть. Долго же мы путешествовали.
— Мне нравится, что ты придерживаешься заданной линии поведения, — слышу рядом насмешливый голос. — Раздражать — так всех.
Щелкаю выключателем газового светильника. Только потом поворачиваю кольцо и смотрю на Арана. Из-за циничной кривоватой улыбки и плутоватого взгляда с прищуром он походит на разбойника. Мне хочется его обнять, но я тут же одергиваю себя. Обниматься с призраками дело неблагодарное.
— Скучала? — он правильно понимает мой взгляд.
— Ты даже не представляешь, как! — выдыхаю я.
Не удерживаюсь, подхожу к нему вплотную, чувствую мягкое сопротивление, словно уперлась в облако пуха. Конечно, не объятия, но меня устраивает и это. Закрываю глаза, прижимаюсь щекой к его груди, насколько это вообще возможно, и чувствую, как облако пуха обхватывает меня кольцом. Пожалуй, это самое нежное из всего, что происходило со мной когда-либо.
— Ты что устроил? — через время отстраняясь спрашиваю я.
Подхожу к кровати, и, постанывая от усиливающейся боли, принимаюсь на нее укладываться. Это оказывается не так-то просто. Я так и не нахожу себе позы, в которой мне не больно и замираю, лежа на спине.
— Ему доверять нельзя, — коротко бросает Аран, следя за каждым моим движением.
— Почему? — не то, чтобы сейчас меня это особо волнует…
Скорее бы пришел Аэрт со своим чудо-лекарством. Надеюсь, полковник все же передал ему мою просьбу.
— Он хотел забрать то, что принадлежит тебе, — призрак опускается рядом на кровать и тянется к моим ребрам.
Я не сопротивляюсь. Вряд ли мне будет больнее. Его ладонь проходится вверх до самой груди и выражение лица становится разочарованным. Что ему не понравилось? Неужели мои формы? Не думала, что призрака может интересовать практическая сторона вопроса. Мне интересно и почему-то обидно. Воспоминание зажигается в голове.
— У дочери служанки начала расти грудь! Смотри, Мерир! — вопит Морей и заливается издевательским смехом.
Старший брат лениво закидывает в рот темно-алую спелую вишню, и я слышу, как кожица лопается под натиском белых ровных зубов. Хочу, чтобы плод оказался кислым, и язык Мерира обожгло соком так, чтобы он не мог говорить свои гадости. Но мне не везет. Он сплевывает косточку прямо на пол и противно тянет:
— Тебе показалось, Морей. Она, как была плоска, так и осталась.
Его взгляд ощупывает меня. Неприятно. Мне хочется, чтобы никогда на моем теле не появилось ничего такого, за что бы зацепился его взгляд.
Я зажмуриваю глаза. Не хочу вспоминать его постоянно, но иногда у меня действительно складывается впечатление: он настолько прочно засел у меня в голове, что от него уже не избавиться. Не вытравить. Будто стал частью моей личности, частью меня.
— Мари? — Аран выдергивает меня из моих размышлений, внимательно следит за выражением моего лица.
— Все хорошо, — говорю я, снова впуская в себя боль.
— Все хорошо… — зачем-то вторит мне призрак.
39
Злость сочится из каждой поры на моем теле. Я готов крушить все на своем пути, разбивать, жечь… если бы я сейчас оказался на поле боя, то погиб бы в первые же пять минут. Если не раньше. Я выжил до сих пор только потому, что моя голова всегда оставалась холодной. Почему же так тяжело держать себя в руках теперь?
Я прохожу мимо нужной двери, заставляю себя остановиться, от чего злюсь еще больше. Стук выходит излишне нервным, но когда дверь открывается, я говорю совершенно спокойно:
— Кадет Ивес, добрый вечер. Кадет Арос просила вас зайти к ней.
— Произошло еще одно нападение? — парень выразительно глядит на мои порезы.
— Нет, — я смотрю прямо на него, хочу, чтобы кадет стушевался, опустил взгляд. Но этот не из таких. — Всего лишь тренировка. Все в порядке.
Разворачиваюсь на каблуках и, наконец, направляюсь к себе.
— Так что Хаган хотел забрать? Кольцо что ли? — возвращаюсь к разговору. — Так это я сама попросила полковника помочь мне его найти.
Аран морщится, и я не понимаю, к чему конкретно относится его реакция. Что именно ему не нравится? Очевидно, отвечать он не собирается, и я снова перевожу тему.
— Кстати, я чуть не умерла там внизу, знаешь? — слежу за его реакцией из-под опущенных ресниц. Что там произошло?
Аран виновато смотрит на меня:
— Это я приложил тебя о камни.
— Что?! — такого я не ожидала, даже дергаюсь в попытке подняться, и тут же стону от боли.
— Я не знал, как еще можно тебя остановить, — разводит он руками. — Прости, не рассчитал силы.
Опешив от услышанного, я хочу возмутиться, но Аран прикладывает палец к губам и взглядом указывает на кольцо. Я успеваю повернуть его ровно в тот момент, когда дверь в мою комнату отворяется. Аран исчезает.
— Если бы ты знала, как сильно меня раздражаешь… — страдальческим голосом начинает Аэрт.
— Я бы все равно просила тебя о помощи, — я уже не могу сдерживать стон даже при этом самодовольном мерзавце.
— Ты потеряла флягу, — в золотых глазах нет ни капли удивления.
— Именно, — подтверждаю я его правоту. Хватаю ртом воздух, снова начав задыхаться.
