— Мари, до лестницы еще далеко, — он говорит отрывисто, дыхание сбито сильнее, чем во время нашей тренировки. — Обещай мне, что сохранишь мою тайну при любых обстоятельствах.
— Какую тайну? — не понимаю я. Что он собирается делать?
— Обещай мне! — рычит он.
— Хорошо, да, — киваю я, обдирая щеку о каменистую почву. — Но я не понимаю…
Его рука лежит на земле перед моим лицом. В темноте я не сразу понимаю, что происходит. Мне кажется, что запястье Аэрта становится шире и толще, пальцы впиваются прямо в утоптанную до твердости камня землю. Ткань на его рукаве рвется и опадает лохмотьями, а рука обрастает светлой шерстью, с черными поперечными полосами. Теперь это уже не рука, а огромная лапа.
6
Я зажимаю себе рот, чтобы не закричать. А прямо надо мной раздается тихий и угрожающий рык. Огромный зверь коротко лижет мою щеку большим шершавым языком и, оттолкнувшись мощными лапами, прыгает в темноту.
В голове стучит одна единственная мысль: Аэрт — огненный кот! Как такое возможно? Почему он в Крепости? И почему решил сейчас обернуться?
На последний вопрос ответ очевиден — он защищает меня. Но что сейчас делать мне? Бежать? Сразу к Хагану Ирэ? Рассказать всем, что в Крепости огненный кот? Отчего-то именно то, что Аэрт на самом деле представитель народа с которым у нашей империи идет продолжительная война, поражает больше, чем чья-то очередная попытка меня убить.
Где-то неподалеку раздается крик, а за ним еще один. Я обещала не выдать его секрет, поэтому никуда не бегу. Я сажусь на землю и закрываю уши руками. Не хочу этого слышать, не хочу ничего знать и выдавать его не хочу. Не знаю, сколько времени я сижу с зажатыми ушами и закрытыми глазами, но, когда стихают крики и шум борьбы, я поднимаю голову. Прямо передо мной сидит огромный зверь.
Я никогда не видела огненных котов вживую, только на картинках. И могу с уверенностью сказать, что ни одна картинка не передает всего величия этого существа. Огненный кот действительно огненный, лучшего определения я и придумать не могу. Длинная шелковистая шерсть расчерчена черными полосами, такими же, как и тьма вокруг. Его глаза и кончик хвоста горят ярким золотым пламенем. В своем положении я достигаю ему до середины груди и, глядя на него снизу вверх, я ощущаю себя ничтожно маленькой и беззащитной. Страх и одновременно восторг и восхищение переполняют меня. Какая мощь! Грация, красота… Он прекрасен в любом обличье. Смогу ли я когда-нибудь налюбоваться им? Позволит ли он когда-нибудь любоваться собой?
Вопреки здравому смыслу и смыслу вообще единственное, чего я хочу — это прижаться к нему. Прижаться, пока это возможно. Но это иррациональное желание разлетается в клочья, столкнувшись с воспитанным годами страхом. Все эти мысли бьются в моей голове друг о друга, путаются, ровно до того момента, пока он снова не оборачивается. Да так быстро, что глаз с трудом успевает за метаморфозой. Грозный хищник вмиг превращается в сидящего на корточках парня, который упирается ладонями в землю, чтобы не упасть.
Аэрт тяжело дышит, брюки и кофта висят лохмотьями, а вместо спины и плеч сплошное кровавое месиво. Теперь, наконец, я понимаю, в чем была опасность этих вспышек — они должны были сжечь меня, но Аэрт закрыл меня собой.
Я рвано выдыхаю. Страха перед зверем больше нет. Никто и никогда не делал ничего подобного ради меня. Никто и никогда не жертвовал собой ради меня. Всхлипнув, я подползаю к своему спасителю.
— Аэрт, я сейчас позову кого-нибудь, — по моим щекам льются слезы, которые я не в силах контролировать. — Ты только дождись, хорошо?
— Нет, — рука, по которой липкими потоками течет кровь, перехватывает мое предплечье.
Он с трудом поднимает голову и смотрит на меня затуманенным от боли взглядом.
— Нет. Любой другой бы не выжил после такого, — его речь прерывистая, несвязная. — Хаган Ирэ догадается. Нельзя.
Я часто киваю. Конечно, если куратор узнает, о том, кто такой Аэрт на самом деле, он лично его убьет.
— Скажи, что мне делать, — прошу я. — Что мне сделать, Аэрт?
— Одежда, — он закашливается со стоном. — Мне нужна одежда.
— Конечно, конечно.
Размазываю слезы, кровь и грязь по щекам, вскакиваю и, не оборачиваясь, сломя голову мчусь на наш этаж. Практически все в такое время уже находятся в своих комнатах, и я несусь по пустынным лестницам и коридорам, отпугивая своим невменяемым видом случайных прохожих, пряча от них свое лицо, на котором засыхают кровавые разводы. А еще я впервые в жизни молюсь, даже не отдавая себе отчет в том, кого прошу о помощи для огненного кота. Пусть просто выживет. Просто выживет. И пусть дальше унижает меня при всех, называет последними словами, игнорирует… Но это будет потом. А сейчас пусть он просто выживет!
На полном ходу я влетаю в комнату Аэрта. К счастью, в ней нет Алиши. Не представляю, что бы я сейчас ей сказала. В комнате царит абсолютно идеальный порядок. Хорошо, что несколько месяцев назад я успела хорошенько обшарить его комнату и теперь без труда нахожу одежду. Схватив несколько вещей охапкой, я бегу обратно. Мне везет, я никому не попадаюсь.
На том месте, где я его оставила, Аэрта нет. Я с ужасом оглядываюсь по сторонам. Куда он мог деться? Неужели кто-то нашел его раньше? А вдруг не все наемники мертвы, и кто-то из них добрался до ослабевшего оборотня? Или Хагану Ирэ вздумалось потренироваться ночью и, увидев то, что осталось от спины его кадета, он все понял? Я почти успеваю впасть в панику, когда слышу тихое: «Мари!»
Я спешу на голос. В темноте не вижу, как ногой вступаю во что-то скользкое и липкое. Лужа довольно большая, и я надеюсь, что эта кровь не Аэрта. Нахожу Ивеса под деревом. Он лежит на животе, протянув руки вдоль туловища. Если бы он не позвал меня минутой ранее, я бы подумала, что он уже мертв. Грудь стягивает жестким обручем, но я быстро беру себя в руки.
— Я все принесла, — говорю ему дрогнувшим голосом и опускаюсь рядом на колени.
Огненный кот пытается подняться, но у него ничего не выходит.
— Мне нужно обернуться, — Аэрт прямо смотрит на меня.
— Я не думаю, что это очень хорошая идея, — с сожалением качаю головой. — Рана тебя, может, и не убьет, а вот куратор точно. Нам нужно дойти до комнат.
После недолгого промедления он кивает, протягивает руку, чтобы я помогла ему подняться.
Черная рубашка, которую я накидываю ему на плечи, мгновенно пропитывается кровью. Хорошо хоть темный цвет скрывает это. С брюками гораздо труднее. Аэрт не может надеть их сам, он шатается, не может устоять на одной ноге, не в состоянии наклониться низко. Но и помощи у меня не просит. Раз за разом пытается сделать все сам.
…Я никогда никого не одевала. В моем доме было предостаточно слуг. А во мне было еще больше гордости. Поэтому я до того момента и представить себе не могла, что когда-нибудь я сделаю что-то подобное. Но Аэрт закрыл меня собой и переодеть его — это самое малое, что я могу сделать для него.
