— Ты можешь подержаться за дерево? — я аккуратно перекладываю его руку со своего плеча на ствол. Что еще я могу сделать в ответ на его жертву? Преклонить колени перед огненным котом — меньшее, чем я могу отплатить.
7
Аэрт недоуменно смотрит, как я забираю из его слабых пальцев брюки, как опускаюсь перед ним на колени и аккуратно, чтобы не причинить ему еще больше боли, надеваю на него штаны. Какая ирония, думаю я, — бывшая королева преклонилась перед новым королем. Если бы это кто-то видел, я была бы покрыта несмываемым позором до конца моих дней. Но разве этот король не заслужил моего преклонения? Мои чувства настолько смешались, что я уже стараюсь к ним не прислушиваться, а просто делать то, что необходимо на данный момент. Я натягиваю брюки ровно до бедер — до уровня чудом уцелевшего белья, такого же черного, как и мое (часть здешней формы). Когда он сам перехватывает свободной рукой пояс, я поспешно отхожу, скрывая смущение.
Несмотря на испытываемую боль, Аэрт тоже явно смущен.
— Спасибо, — опуская голову, произносит он.
— И тебе.
Не очень удачная благодарность за спасение жизни, но уж как умею.
Застегнуть брюки у огненного кота так и не получается. Поясница настолько травмирована, что прижать к ней пояс невозможно, поэтому Аэрт просто придерживает его. Второй рукой он опирается на мои плечи. Как бы он ни старался не нагружать меня своим весом, я чувствую, что с каждым шагом он становится все слабее и слабее, а его рука на моем плече все тяжелее и тяжелее.
Мне везет во второй раз. Никто не попадается на пути до самого нашего этажа. Но любое везение рано или поздно заканчивается. Так папенька говорит. Аэрт слышит шаги первым. Его слух — дает фору моему в десятки раз.
— Куратор, — только и успевает сказать он и замирает, так и не дойдя до решетки, отделяющей нашу жилую зону.
Мое сердце подскакивает к самому горлу. Мысли хаотично мечутся в поиске решения, но ничего адекватного в голову не приходит. Еще несколько шагов, и он появится из-за угла, увидит нас и все поймет.
Я действую, как обычно, по принципу: если нет хороших идей, пользуйся тем, что есть. Становлюсь напротив Аэрта, прислоняя его плечом к стене. Быстро взглянув в лицо парня, я отмечаю, что черты его лица уже опасно заострились.
— Прости, — шепчу я, кладя руку прямо на рану на его шее, которая предательски выглядывает из-за ворота рубашки.
Неприятная липкая кровь тут же мочит мои пальцы.
Из его губ вырывается стон, который я сразу же заглушаю своими губами. Какое-то мгновение Аэрт не отвечает, но потом он с неожиданной силой притягивает меня за талию к себе попутно запуская руки, испачканные собственной кровью, под мою кофту. Понимает, что это сейчас необходимо. Большие пальцы огненного кота очерчивают мышцы моего живота, поднимаются выше, заставляя меня зашипеть ему в рот от тех ощущений, которые хлыщут на меня изнутри.
Это самый странный поцелуй в моей жизни и при этом самый волнующий, самый страстный. Я хочу остановиться, убрать эмоции из необходимости (именно необходимостью я для себя обозначила этот поцелуй), но только все сильнее прикусываю губы, отвечающие мне взаимностью. Все глубже впускаю изучающий, горячий, жадный язык. Все глубже впускаю Аэрта Ивеса в свою душу. Голова кружится так, словно мне не хватает воздуха и мне действительно его не хватает.
— Кхм…
Я не спешу отпрыгивать от Аэрта, а он продолжает меня прижимать, не отводя своего взгляда от моих глаз. Все, что я в них вижу, это мое, напоминаю себе. Не его. Все, что сейчас стучит и рвется, стучит только во мне. Не в нем.
— Это уже слишком, — голос Хагана Ирэ просто звенит от ярости. — Кажется, вы меня не услышали, когда я говорил о недопустимости подобных взаимоотношений в отряде.
— Мастер, — я с трудом перевожу взгляд на куратора. — При всем уважении… но это наше личное дело.
Его взгляд шарит по моему лицу, цепляется за слипшиеся от слез ресницы, за кончик носа, покрасневшего от недавних рыданий, и останавливается на искусанных только что губах. Чувствую, как неприятное чувство заставляет мою кровь прилить к щекам. Это что, стыд? Как не вовремя!
— Мастер, простите, я бы хотел обсудить эту тему завтра. А сегодня нам бы хотелось отправиться отдыхать.
Голос кадета Ивеса звучит глуше, чем обычно, но это легко можно списать на возбуждение. Куратор сжимает челюсти так, что на гладко выбритых щеках играют желваки.
— Спасибо, — кивает Аэрт, по-своему расценив молчание полковника, и, обняв меня за плечи, ведет мимо куратора.
Полутьма и злость Хагана Ирэ играет нам на руку. Мы уже успели миновать решетку и почти погружаемся в темноту нашего коридора (свет всегда выключают на ночь, считая, что это достойное препятствие для поздних передвижений кадетов), как я слышу голос куратора.
— Так значит, вы выбрали свою роль.
Я не оборачиваюсь, просто иду дальше, стараясь выдавить из себя все ненужные чувства. Аэрт держится, но как только за нами закрывается дверь его комнаты, сползает на пол. На сцену, которую мы разыграли перед куратором, огненный кот растратил последние силы. А меня хватает лишь на то, чтобы смягчить его падение, придерживать до последнего обмякшее тело молодого мужчины.
— Давай, оборачивайся, ну же… теперь можно.
Ложусь рядом, жалею его лицо, глажу по голове, по черным шелковистым волосам, прислушиваюсь к едва различимому дыханию.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчу я в надежде, что огненный кот все же услышит и послушает меня.
Долгое время ничего не происходит, и я уже тихонько скулю от отчаяния, от мысли, что мы не успели, что мои молитвы не помогли. И вдруг Аэрт, собрав последние ресурсы, начинает медленно перевоплощаться. Его очертания словно мутнеют, под кожей бегут пугающие волны. Заставляю себя смотреть, стараюсь держать себя в руках и не убираю ладонь, которая теперь касается гладкой шерсти.
Ран на огненном коте нет, но ему очень, очень плохо. Оборотень кладет массивную голову на лапы и тяжело дышит.
— Я пойду, ладно? — наконец решаюсь я, просто не знаю, чем еще могла бы помочь.
Быстрым движением он накрывает своей лапой мою ладонь, случайно оцарапав кожу острым, как бритва, когтем. Не вскрикиваю, хотя хочется. Огромный зверь, который совсем недавно был кадетом Ивесом, тут же их прячет, продолжая мягко удерживать меня. Я удивленно смотрю в желтые глаза.
— Ты хочешь, чтобы я осталась?
Аэрт прикрывает глаза, что, должно быть, означает согласие, а потом медленно встает, покачиваясь, доходит до кровати и с трудом на нее взбирается. Выжидающий взгляд желтых глаз заставляет меня спросить:
— Мне лечь рядом?
Снова отвечают глаза. Надеюсь, я правильно понимаю тебя, огненный кот.
— Хорошо…
