Промчавшись по административной галерее, я сбегаю по лестнице на вторую галерею славы. Аэрт не отстает. Еще десять ступеней и вход в библиотеку, а за ним, прямо напротив главного входа в Крепость висит предоставленная императором лицензия.
В этой части кадетского корпуса всегда горит свет, даже глубокой ночью. Это очень кстати. Я, тяжело дыша, останавливаюсь напротив помещенной в красивую резную рамку лицензии. Вглядываюсь в знакомые строки. Все правильно, именно их отец выводил пять лет назад, когда пришло время обновлять главный документ Кадетского корпуса имени мастера Шедоху. Такова традиция — император должен переписать ее своей рукой, а традиции наш император чтит.
Аэрт стоит за моим плечом и, ничего не говоря, наблюдает, как я дрожащими руками разворачиваю последнее отцовское письмо.
Мариис!
Хочу поздравить тебя с началом нового учебного года и подарить самую ценную реликвию нашего рода. Это кольцо защитит тебя от любых опасностей, поэтому ты должна всегда носить его. НЕ СНИМАЯ!
Это не простое украшение, как ты поймешь очень скоро. Но поверь, он никогда не навредит тебе, даже если тебе будет казаться обратное — он предан нашему роду уже много веков.
Я верю, что ты станешь достойной представительницей своей семьи.
Твой отец.
Я перечитываю строки еще и еще раз. Вглядываюсь в текст лицензии. Опять смотрю на письмо. Нет, лицензия висит слишком высоко. Чтобы тщательно сравнить почерки, мне нужно быть выше.
— Аэрт, — я оборачиваюсь к Ивесу, как кстати здесь он все-таки. — Ты не мог бы поднять меня? Так, чтобы я смогла рассмотреть тот документ.
— А что конкретно ты хочешь там найти? — осторожно уточняет он.
— Ты можешь или нет?
Вздыхает, присаживается немного, легко подхватывает меня и усаживает на свое плечо.
— Так нормально?
— Отлично, — лицензия находится прямо передо мной. — Спасибо.
Я прикладываю письмо к стене рядом с документом, желая найти похожие слова или хотя бы буквосочетания. Пары слов обнаруживаются быстро: «учебное заведение», «нашей Империи», «достояние» в документе можно легко сравнить с «учебного года», «нашего рода», «достойной» в письме. И чем больше я сравниваю, тем больше я убеждаюсь — письмо писал не отец. Почерк невероятно похож. Человек, написавший это письмо, очень хотел, чтобы я не заметила разницы, но все же некоторые крючочки и палочки совершенно другие — похожие внешне, но с абсолютно разным нажимом, направлением написания букв и прочим. Я продолжаю сравнивать еще какое-то время. Мне так хочется, чтобы я ошиблась. Так хочется, чтобы отец все же любил меня…
Не в силах сдержаться я вдруг скулю, как раненый зверь. Сама пугаюсь этого звука, но не могу взять себя в руки.
Аэрт сбрасывает меня со своего плеча таким образом, что я сразу оказываюсь в его руках. Он крепко прижимает мое дрожащее от рыданий тело, и держит до тех пор, пока я не успокаиваюсь, сдерживая мои хаотичные и абсолютно инстинктивные порывы вырваться, подставляя свое плечо в качестве носового платка.
— Что ты теперь собираешься делать? — спрашивает он, когда я немного затихаю.
Я молчу некоторое время, боясь озвучить вслух то, что уже и так засело в моей голове. Огненный кот не торопит меня, давая собраться с мыслями.
— Я знаю своих врагов, — произношу я. — Теперь я хочу узнать моих друзей.
— Я твой друг, — убирая прядь волос с моего лица, тихо говорит Аэрт.
— У тебя будет возможность это доказать, — обещаю я. — Как считаешь, сколько часов до рассвета?
— Не менее двух, — пожимает плечами он, совсем как мой воин.
— Значит, мы должны успеть еще в одно место.
26
В старую столовую, закрытую ныне на ремонт, я вхожу с содроганием. Кажется, из каждой тени сейчас может выйти сумасшедший Тибо. И, когда он выйдет, сделает меня слабой, унизит, разрушит саму суть моего представления о безопасности, о себе, о том, что допустимо в отношении меня, а что нет. Я судорожно вздыхаю, и неожиданно для себя беру Аэрта за руку. Он сжимает в ответ мою ладонь, и я успокаиваюсь. Призраки недавнего прошлого разлетаются вновь по темным углам, показывая, что они еще подождут, нападут попозже, когда я буду одна. Им, призракам, спешить некуда.
— Зачем мы сюда пришли?
— Мне нужно кое-что здесь забрать, — туманно отвечаю я. — Только ты должен мне пообещать, что никому и никогда не расскажешь о том, что здесь увидишь. Договорились?
Ивес усмехается:
— Мне кажется, это и так очевидно, с учетом того, что ты знаешь обо мне.
— Кстати, об этом… — я мнусь, боясь спугнуть его, но раз мы уж об этом заговорили, было бы неправильным откладывать этот разговор. — Хаган Ирэ знает, кто ты.
— Откуда? — немного помолчав спрашивает Аэрт, чуть сильнее сжав мою руку, от чего моим пальцам становится больно.
— Догадался.
— И решил об этом поведать тебе? — недоверие в его голосе меня не смущает.
— Да, решил. Еще вопросы?
— Никаких, — Аэрт смотрит в сторону. — Кроме того, не знаешь ли ты случайно, что он собирается с этим делать?
— Насколько я поняла, пока ничего.
— Это уже радует.
Он замолкает, чему я несказанно рада, ведь мне нужно собраться с духом, чтобы спуститься в подземелье и забрать там необходимые бумаги. Сделать это важно прямо сейчас, потому что когда Аран снова будет со мной, он всеми силами постарается помешать моему погружению в древние документы. В этом нет сомнения.
Как и в прошлый раз, я нахожу керосинку на лесах, прошу у моего спутника нож (мой, похоже, остался в комнате) и полосую по руке. С замиранием сердца жду, когда отъедет каменная плита. Мне страшно. Только теперь я боюсь не неизвестности, которая таится под землей, я боюсь собственных страхов. Боюсь, что сейчас войду туда, и все они оживут. А вдруг оживет и Тиборд? Совершенно глупые мысли лезут мне в голову, и я никак не могу их оттуда выгнать.
— Хочешь, я пойду первым?
Я благодарно киваю, и Аэрт делает первый шаг.
— Здесь пахнет кровью. И страхом, — огненный кот оборачивается, освещая мое лицо светом от керосиновой лампы. — Твоим страхом.
— Я знаю.
— Зачем мы здесь, Мари? — он тянется ко мне рукой, но я инстинктивно отстраняюсь. Не здесь. Здесь меня трогать нельзя никому. Почти никому. — Неужели тебе так необходимо здесь находиться?
— Да, необходимо, — говорить трудно, потому что горло все сильнее сдавливает плохо контролируемый страх. — Давай просто как можно скорее соберем все бумаги, которые тут есть, и уйдем.
Аэрт смеряет меня обеспокоенным взглядом:
— Я соберу все сам. А ты побудь здесь
Я хочу запротестовать, потому что мне кажется, что как только я останусь здесь одна, я тут же сойду с ума.
