Какой серьёзный… Кажется, этот взор сощуренных глаз означал, что Феникс совсем не шутил.
– Я… обещаю, – неуверенно ответила я.
Привычку искоренить сложно. Но я точно постараюсь – это правда, которую я могу обещать себе.
– Вот и правильно, – гордо вскинул нос Феникс. – А что до Вондерландии… Я жил там как в коробке. Эти строгие легионы, беспрекословное подчинение, «сила есть – ума не надо»… совсем не моё, – отмахнулся он. – Я хочу жить свободно, вне зависимости от своего происхождения и от порядков.
– Я тоже, – кивнула я, прекрасно понимая его. – Положение в обществе не должно определять нашу свободу. Сделки, расчёты или ошибки наших предков. Мы все должны быть вольны выбирать.
Я закончила говорить, но Феникс долго не отвечал мне. Обернувшись к нему, я заметила, как он очень внимательно и, кажется, даже удивлённо всматривался в меня.
– Я рад, что мы в этом похожи, – наконец улыбнулся он. – Но у Вондерландии есть и положительные стороны. Например, там гораздо теплее и светлее, чем в Берском Царстве.
Услышав о тепле, я сразу поёжилась. Слабый ветерок морозил, конечно, далеко не как на Родине, но вкупе с сыростью пробирал до костей. Клыки так застучали, что я прикусила губу.
Взглянув на Феникса, я едва не умерла от зависти. От его смуглой кожи так и веяло теплом. Жаром, жизнью, мягкостью. И щекочущим запахом заморских трав. Ласковым и обволакивающим. Хотелось в него окунуться и больше не возвращаться в настоящее.
– Ты можешь лечь мне на плечо… если хочешь, – пробормотал Феникс, пряча взгляд.
Моё сердце вновь остановилось и забилось с новой силой, как птичка в клетке. Он такой милый… Какие новые чувства… Так не хочется, чтобы они проходили.
– Правда?.. – тихо удостоверилась я. Феникс кивнул.
Я поджала губы. Приготовилась. Медленно потянулась.
И коснулась. Неожиданное тепло – нет, пламенный жар – разошлось окунающей волной по моей руке: от локтя до когтей. Оттуда уют распространился по всему телу, робко трогая дрожащее сердце.
Я закрыла глаза. Не хочется возвращаться. Не хочется, чтобы чувство проходило. Хотелось просто оставаться в тепле – до конца жизни.
– Так и впрямь лучше. А твоё ухо щекочет мне лицо.
Голос Феникса вырвал меня из мыслей. Я попыталась прижать ухо, но Феникс меня остановил:
– Ничего. Это даже приятно.
Я почувствовала, как на его щеке появились ямочки.
– Наверное, в Вондерландии так же тепло, – сказала я то, что вертелось на языке.
– В Вондерландии всегда жарко. Особенно когда надвигаются песчаные бури.
– Почему так получилось? – полюбопытствовала я. – У нас почти всегда снег, у вас – почти всегда солнце.
– Ну… Знаешь, кто такие нимфы?
– Не-а.
– То же, что и ваши вилы. И здешние нюйвы. Как и Богиню, их везде называют по-разному. – Его шёпот успокаивал, меня начинало клонить в сон. – Нимфы творят природу и погоду вокруг себя. Наш пустынный край облюбовали огненные нимфы, ваш холодный – снежные. Вот и вся загадка.
Вот и вся загадка… Как, оказывается, всё в мире легко и просто…
Я почти заснула, как вдруг чуткое ухо услышало шелест. Что-то большое… старается скрыться.
Я вскочила с плеча Феникса, прикрываясь одеялом. Но, смотря в лесную чащу, я не могла разглядеть в темноте то, что слышала.
– Мира? Что-то случилось? – спросил Феникс, хватая меня за плечо.
Я напрягла уши. Они всё ближе, и ближе, и…
– Берегись! – вскрикнула я, отталкивая его от себя.
Вдруг на меня набросилось нечто. Я даже не успела увернуться – меня охватила тьма. Последнее, что я заметила – это как хвостатое существо, похожее на зверолюда, закрыло мои глаза и прошептало:
– Спи.
2. Плен
Разбудила меня головная боль, причём резкая и сильная, как укус хищника. Словно острые клыки пронзили кожу меж ушей и заворочались, нарочно мучая меня.
А тут ещё и свет… бил сквозь веки, точно те и не защищали мои глаза. Похоже, уже день… Разве мгновение назад была не ночь?
Точно. Я немедленно открыла глаза, но неуёмный зверь боли вновь впился мою голову. В миг, когда весь мир вновь встал с головы на ноги, я вдруг расслышала знакомый голос:
– А ну, отпустите нас! А то хуже будет, змеюки!
Мой взор наконец-то перестал размываться, и я огляделась по сторонам.
Оказывается, вот почему всё тело так свело: похоже, меня связали и закинули на спину какого-то зверя. Точно не лошади: на моей памяти я видела не так много коней, но ни один из них не был рыжим в такую диковинную крапинку. Шёрстка у животного походила окрасом и густотой на ирбисову, лапы тоже оказались кошачьими. А вот по вилявшему позади хвосту – вернее, по хвостам, раздвоенным и растроенным, как веточки у дерева – сложно было сказать. Вроде бы у осликов и заморских львов он кончался такой же кисточкой. Морды существа я разглядеть не смогла: его прикрывала нога – почти как моя, только покрытая грязно-медными чешуйками.
– А ну, молчать! Заткни с-с-свою пасть!
Я обернулась на незнакомый голос. Позади нас шла… нет, скорее, ползла настоящая змеелюдка. Змея. До пояса её тело походило на зверолюдское, только вместо ушек – чешуя. А ниже пояса… огромный, толстый, ужасающий змеиный хвост, чёрный, словно облитый смолой.
Я едва не оцепенела, когда Змея заметила меня, и зрачок её ярких глаз сузился.
– Прос-с-снулась… – сказала она, грозно шипя. Я тут же пожалела, что посмела открыть глаза. – Не двигайся! С-с-сиди с-с-смирно!
Я не стала её ослушиваться и лишь кивнула.
– Мира, ты очнулась? Скорее беги, я их отвлеку!
Мне пришлось вытянуться, чтобы увидеть позади Змеи ударившее ту в спину копыто. Гили! Похоже, её тоже везли связанной, но в хвосте этой змеелюдки.
– Ну всё, напрос-с-силась!
Гневно расшипевшись, Змея схватила с пояса небольшой мешочек и, добыв оттуда изящными пальцами какой-то серый порошок, обернулась с ним назад.
Крики Гили быстро прекратились. Копыта понуро опустились.
– Наконец-то… – выдохнула охранница.
– Она… С ней всё в порядке? – только и выдохнула я.
За лишние вопросы чешуйчатая нога в сапоге несильно ударила меня в бок. Даже если этот змеелюд не собирался меня калечить, его острые чешуйки больно впились в кожу.
– Благодари Лонг-Му за то, что твоя с-с-спутница ус-с-снула, – послышался грубый голос откуда-то из-за спины. – Вы нужны нам живыми. Так что с-с-сделай милость – закрой рот и не открывай его до конца поездки.
Сообразив, я кивнула, закусив губу.
