Обернувшись ко мне, незнакомец вдруг завопил и одновременно заплакал:
– Спаси, прошу тебя! Умоляю!
– Держись! – только и могла ответить я.
И что же делать… Гили и Захария правы: нужен же хоть какой-то план, прежде чем лезть в неприятности! Но поздно: я уже в них влезла, и вылезать только мне. Матушка… Ну почему же я просто не могла пройти мимо?!
– Мира! – Голос, совсем близко. – Мира, вытягивай его отсюда! Быстрее!
Едва размыкая удушающие объятия дерева-убийцы, я обернулась. Феникс! Он стоял внизу, в корнях, пытаясь что-то предпринять. Гили и Захария же, к моему удивлению, плясали под деревом, отвлекая его корни и перекрикиваясь ругательствами.
– Что ты собираешься делать?! – в ужасе вскрикнула я.
– Как что? Поджечь эту махину, конечно же!
– С нами вместе?! Весь лес сгорит!
– Так я же говорю: вылезайте! Дальше что-нибудь придумаем!
Да… Выбора у нас немного. Я позволила дереву приблизить себя к цветку.
Вот это глотка… Зубастая, как у настоящего чудовища. Она дышала… как животное. Я едва не застыла, поддавшись страху, но вовремя одёрнула себя.
Схватив зверолюда за руку, я поразилась, насколько та горячая. Тёмная, точно разогретая! Более того, на ней красовались шрамы, точно от ожогов. Или от битв?..
Выныривая из мыслей, я потянула зверолюда за руку. Тот лишь удивлённо взглянул на меня: его тело не сдвинулось ни на крысиный хвостик.
– Помоги мне! Иначе оно сожрёт нас обоих! – крикнула я, похоже, всё-таки на та-аайском. Иначе он бы не ответил мне:
– Как?! Я не могу даже ветку отодвинуть!
Аргх… Видимо, придётся что-то придумывать.
Извернувшись, я ногами попыталась оттянуть его ветку, чтобы та сломалась и зверолюд упал. Но мало того что ветка только податливо погнулась, так ещё и дерево почуяло подвох и раскрутило меня так, что моя голова закружилась до тошноты!
Стряхнув с себя наваждение, я снова задумалась. Что же делать, что можно сделать… Вглядевшись, я заметила, куда уходит ветка. Не такая уж и длинная… А если попробовать так?..
Я отчаянно замахала руками и ногами, вертясь на месте так, что дереву стало тяжело меня сдерживать. То стало оплетать меня, оплетать и оплетать… Наконец я оказалась охваченной деревом со всех сторон. И пока то не замуровало моё лицо…
Я напряглась и одним движением разорвала ветку руками. Та разлетелась в щепки! Больше меня ничто не сдерживало. И пока дерево не успело сообразить, что ему делать, я схватилась за ветку зверолюда и повисла на ней. Нас занесло, и я – спасибо, Матушка – успела схватиться за соседнее дерево!
– Феникс! Поджигай! – воскликнула я, кивая на ветку.
– Что?! На меня же огонь перекинется! – в ужасе округлил глаза зверолюд.
– Не волнуйся, – постаралась улыбнуться я. – Феникс знает, что делает.
Я повторила эти слова про себя. Я очень надеялась, что была права.
Так оно и есть! Я права! Феникс запустил шар из огня в ветвь, и ту охватило пламя. Но оно распространилось только к дереву, а оковы зверолюда сбросило, никак его не задев.
Вместе мы свалились наземь. А дерево затрещало и вспыхнуло огромным костром!
– А теперь – бежим! – воскликнул Феникс, хватая меня под руку.
– Веди! – сказала я зверолюду, и тот, решительно кивнув, прыгнул в кусты.
За нами, с испуга взявшись за руки, поторопились Гили и Захария. Пламя чуть не облизывало их пятки. Огонь преследовал нас. Шаг за шагом – он готов был сожрать нас. Пепел вздымался в небеса, тёмный дым забивался в грудь, отчего я с трудом сдерживала кашель. Феникс вёл меня с поразительной юркостью следом за зверолюдом, чей полосатый хвост мелькал среди зарослей.
Но в последний миг… Свет! Мы вырвались одним прыжком. За Гили и Захарией пожар захлопнул «двери» назад. Как же быстро он распространился! Мы оказались на краю леса, охваченного пламенем. Дым поднимался в небеса, словно из большущей печи.
– Что же… Теперь всё сгорит? – спросила я, переглядываясь с Фениксом и зверолюдом.
– Хе, нет… Если бы эту гр-р-ромадину брал огонь, – прорычал зверолюд. – Но ты, вондерландец, молодец. Знал, куда бить.
– Спасибо! И ты не промах: вывел нас, как…
Вдруг Феникс получил удар в грудь. Ошеломлённая, я поймала его тело и уставилась на зверолюда.
– Как жаль, что ваше племя здесь не жалуют, – злобно усмехнулся он, глядя на меня.
Не успели я и Гили с Захарией что-то ответить, как вдруг я почувствовала больной укол в ногу. Что… Мгновенно в глазах помутнело. Вместе с Фениксом я рухнула на землю. Сил хватило, только чтобы не выпустить Феникса из рук. Оглянувшись, я увидела, как Гили упала сверху на спину Захарии. Они уснули мгновенно.
На последнем издыхании я смотрела, как к нам приблизились зверолюды. Как и спасённый, они были одеты в искусные набедренные повязки. Только в отличие от него в руках они держали длинные трубки.
– Живучая… – пробормотал зверолюд, склоняясь ко мне. – Может, она и другие всё-таки пригодятся фараону. – На этом он обернулся и обратился уже к кому-то другому: – Ещё один дротик в неё.
Второй укол был уже не больнее комариного укуса. Прижимая к себе тело Феникса, я упала ему на грудь и погрузилась в глубокий тёмный сон.
2. Фараон
Первое, что я ощутила после пробуждения, – это прикосновение удушающе жарких солнечных лучей. Затем – как липкий пот охватывает тело, подобно жиру и одновременно клейкой смоле. И только после этого я смогла приоткрыть глаза – с трудом, ведь те будто покрылись песком.
И вправду. Песок. Везде: за шиворотом, на ногах, во рту. Проведя языком по сухим губам, я тихо сплюнула грязь. Тогда же мой взор перестал туманиться, и я огляделась.
А увидела я совсем немного. Только лицо Феникса, который тоже с трудом просыпался: сощурившись, он резко заморгал, вскинув голову. Видимо, недомогание его быстро свалило: голова вновь рухнула наземь.
– Поднимите его, – приказал вдруг незнакомый голос. – Хочу увидеть его белое лицо.
Чёрная рука с длинными когтями схватила Феникса за волосы. Я ошеломлённо ахнула, но не смогла ничего сказать: сухое горло покалывало при вздохе – что уж говорить о речи.
Когда Феникса подняли, я заметила тёмные ноги в золотистых сандалиях. А за ними – статного немолодого зверолюда с длинным закрученным посохом.
Вдруг этот высокий зверолюд встал, и меня ослепил солнечный свет, ставший зверолюду венцом. Тогда я смогла разглядеть его, и мои конечности вмиг онемели от ледяного страха в этой изнуряющей жаре.
Всё в этом зверолюде – от богатых одежд до испепеляющего взора – вызывало безропотное уважение. Он вроде бы похож на остальных своих соплеменников: темнотой кожи, крепостью телосложения, – однако его выдавало будто бы само солнце, светящее изнутри него. Его длинные тонкие руки обладали изяществом небесных лучей, а глаза горели рассветом.
