— Лиддел собрался баллотироваться в губернаторы?
— Официально он пока еще об этом не заявлял. Но если он упечет тебя за решетку, то, думаю, это дельце у него выгорит. Честно тебе скажу, Билли, у него на тебя есть всего выше крыши. Хватит с лихвой, чтобы «закрыть» тебя.
Билли подался вперед и посмотрел на адвоката через плексигласовую перегородку:
— Я именно за это тебе и плачу. Так какого черта ты не можешь взять ситуацию под контроль?
— У них там на тебя горы компромата. Хобарта сделали свидетелем обвинения.
— Хобарт подонок. Облить его грязью, чтобы потом не отмылся, — пара пустяков.
— Они разжились документами поставок. Это все есть на бумаге, Билли.
— Отлично, тогда попытайся еще раз провернуть добровольное признание вины. Все, что угодно. Лишь бы ты как можно скорее вытащил меня отсюда.
— Я же сказал тебе, Лиддел слышать не желает ни о каком добровольном признании.
Билли замолчал, но через несколько секунд, понизив голос, добавил:
— О Лидделе можешь не беспокоиться. О нем позаботятся.
Дарьен удивленно уставился на своего клиента:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты только добейся для меня признания. О Лидделе не беспокойся. Я сам займусь…
— Я не хочу ничего слышать об этом, — сказал Дарьен. Его руки заметно подрагивали. — Я ничего не хочу знать, ты понял?
— Тебе и не нужно ничего знать. Я все сделаю сам, без тебя.
— Не вмешивай меня в это дело.
— От тебя, Дарьен, требуется лишь одно: чтобы ты не довел это дело до суда. Ты меня понял?
— Понял, понял. — Дарьен нервно посмотрел на охранника, который не проявлял никакого интереса к их разговору. — Я попытаюсь.
— Смотри! — предупредил его Билли, и его губы растянулись в неприятной ухмылке. — На следующей неделе все будет по-другому. Окружной прокурор первым с радостью согласится обсудить добровольное признание вины.
— Это с какой стати? Что случится на следующей неделе?
— Ты же не желаешь ничего знать.
Дарьен сделал глубокий вдох и кивнул:
— Ты прав. Я ничего не желаю знать.
Нину разбудило буханье ритмичной танцевальной музыки. Даниэлу она нашла внизу. Та лежала на полированном полу зала для аэробики и старательно выполняла упражнения. Этим утром на Даниэле было блестящее розовое трико. Ее стройные ноги грациозно взлетали вверх в такт энергичной музыке. Какое-то время Нина восхищенно наблюдала за ней, зачарованная легкостью движений красивого, тренированного тела. Даниэла старательно работала над собой. Практически ничем другим она не занималась.
Выйдя замуж за Джорджа Кормье, она, похоже, сделала единственной целью своей жизни стремление к физическому совершенству.
Музыка закончилась. Даниэла легким движением вскочила на ноги. Потянувшись за полотенцем, она заметила Нину, стоявшую в дверях.
— Доброе утро!
— Доброе утро! — отозвалась Нина. — Я сегодня проспала. Отец уже уехал на работу?
— Ты же его знаешь. Любит уходить из дому на рассвете. — Даниэла вытерла полотенцем пот с лица.
Возникло неловкое молчание. Так бывало всегда. Скорее, это даже нечто большее, нежели простая неловкость во взаимоотношениях двоих посторонних людей. Просто с трудом верилось, что эта потрясающая золотоволосая богиня фактически была ее мачехой. Не имей они обе отношения к Джорджу Кормье, их больше ничто на свете не связывало бы.
Со всей очевидностью Нина поняла это сейчас, когда смотрела на идеально красивое лицо этой идеально красивой блондинки.
Даниэла уселась на велотренажер и принялась крутить педали.
— У Джорджа, кажется, заседание совета директоров, — сообщила она. — Он вернется к ужину. Да тебе уже дважды звонили за это утро. Один звонок был от полицейского, того самого симпатяги, ну, ты помнишь.
— Детектив Наварро?
— Да. Он хотел узнать, как у тебя дела.
«Он беспокоится обо мне», — подумала Нина. Как ни странно, настроение ее мгновенно улучшилось. Сэм хотел убедиться, что она жива и здорова. Впрочем, не исключено, что он просто пожелал удостовериться, что ему на руки не свалился очередной труп.
Да, скорее всего детектив Наварро звонил именно по этой причине.
Неожиданно загрустив, Нина собралась выйти из комнаты, но остановилась.
— А второй звонок? — спросила она. — Ты сказала, что звонили дважды. Кто это был?
— Да, верно, — ответила Даниэла, продолжая энергично крутить педали. — Второй звонок был от Роберта.
Нина удивленно посмотрела на нее:
— Звонил Роберт?
— Он хотел знать, здесь ли ты.
— Где он?
— У себя дома.
Нина недоверчиво покачала головой:
— Ты могла бы мне сразу сказать.
— Ты крепко спала. Я решила не будить тебя.
«Я не стану ждать его звонка, — подумала Нина. — Я хочу услышать его ответы как можно скорее. Хочу поговорить с ним, глядя ему в глаза».
Чувствуя, как бешено стучит в груди сердце, она вышла из дома и, сев в отцовский «мерседес», покатила в направлении Оушен-Вью-Драйв. Отцу машина сегодня не понадобится, в конце концов, в гараже у него стоят еще «ягуар» и БМВ.
Когда Нина подъехала к дому Роберта, ее била нервная дрожь. Ею владели одновременно и гнев и страх. Что же, черт возьми, она ему скажет?
Что он скажет ей в ответ?
Она поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. Ключей у нее не было. Они остались у Сэма Наварро. В любом случае это больше не ее дом. Он никогда и не был ее домом.
Дверь открылась. Перед ней возник удивленный Роберт — в шортах и футболке. Лицо раскраснелось после зарядки. Не слишком похоже на человека, переживающего из-за своей невесты.
— Нина? — растерянно произнес он. — Я беспокоился за тебя.
— Прости, но мне с трудом в это верится.
— Я даже звонил в дом твоего отца…
— Что случилось, Роберт? — с горестным вздохом спросила она. — Почему ты так поступил?
Роберт отвел глаза — доказательство того, насколько они отдалились друг от друга.
— Это трудно объяснить.
— Мне тоже было трудно. Пришлось сказать людям, чтобы они расходились по домам. Я ничего не понимала. Почему все сразу рухнуло? Ты ведь мог сам сказать мне. За неделю. Даже за день до этого. Но ты бросил меня, оставил посреди церкви с идиотским букетом в руке. Я стояла и думала: неужели это я в чем-то виновата? Что я сделала не так?
— Дело не в тебе, Нина.
