— Прекрасно, мисс Кормье. Пожалуй, на сегодня хватит.
— На сегодня?
— У меня, возможно, еще возникнут дополнительные вопросы. После того, как я поговорю с другими лицами из тех, кто был приглашен на свадьбу. — С этими словами полицейский вылез из машины и захлопнул дверцу. — Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне, — произнес он в открытое окно и, написав на листке из блокнота свое имя и телефон, протянул его Нине. — Это мой прямой номер, — пояснил он. — Вы также можете связаться со мной в любое время суток через коммутатор полицейского участка.
— Так я… я могу идти?
— Да, вы свободны, — ответил он и зашагал прочь.
— Детектив Наварро!
Сэм моментально обернулся. Только сейчас ей бросилось в глаза, что он высокого роста.
Интересно, подумала Нина, как это ему удалось поместиться в полицейской машине рядом с ней?
— Что-то еще, мисс Кормье? — спросил Сэм.
— Вы сказали, что я могу ехать домой.
— Верно.
— Мне не на чем туда ехать, — сказала она и кивнула на взорванную церковь. — И позвонить тоже не могу. Вы не могли бы позвонить моей матери, чтобы она приехала за мной?
— Вашей матери? — Наварро огляделся по сторонам, словно искал способ разрешить эту малоприятную проблему, но, судя по всему, так ничего и не придумал. Наконец его взгляд остановился на той стороне салона, где сидела Нина, и он распахнул дверь. — Вы можете поехать со мной. Я довезу вас.
— Послушайте, я попросила лишь о телефонном звонке.
— Мне не составит труда отвезти вас. — Сэм протянул руку, предлагая ей вылезти из машины. — Все равно мне рано или поздно придется встретиться с вашей матерью.
— С моей матерью? Зачем?
— Она собиралась присутствовать на вашей свадьбе. Мне нужно поговорить с ней. Таким образом, я смогу одним ударом убить двух зайцев.
Как это, однако, по-джентльменски звучит, подумала Нина.
Он все еще продолжал протягивать ей руку. Она сделала вид, будто не замечает этого жеста. Выбраться из машины ей удалось не сразу: шлейф обмотался вокруг ног, словно путы. После недолгой битвы с платьем Нина наконец выбралась на свободу. Полицейский смерил ее ироничным взглядом. Она же подхватила шлейф и, прошуршав атласной тканью, с гордым видом прошла мимо.
— Мисс Кормье!
— Что? — бросила она ему через плечо.
— Мой автомобиль в другой стороне.
Нина остановилась, чувствуя, как ее щеки порозовели. Мистер Детектив наконец великодушно удостоил ее улыбкой — улыбкой, которая скорее подошла бы кошке, слопавшей канарейку, чем полицейскому.
— Вон тот голубой «таурус», — указал он. — Дверь открыта. Я приду через секунду, — сказал он и направился к группе полицейских.
Нина приблизилась к голубому «таурусу» и, брезгливо сморщив носик, заглянула в окно. Неужели ей предстоит ехать на этой машине? Что за хлам там, в салоне, навален? Она открыла дверцу — из машины на землю выкатился бумажный стаканчик. На полу под пассажирским сиденьем валялся пакет из «Макдоналдса», картонные стаканчики из-под кофе, позавчерашний номер «Портленд пресс геральд». Заднее сиденье было завалено всевозможными бумагами, газетами и папками-скоросшивателями. Там же валялся портфель, пиджак и — о господи! — рукавица для игры в бейсбол.
Она сгребла хлам, валявшийся на пассажирском сиденье, и перебросила в заднюю часть салона. Затем села, надеясь, что сиденье чистое.
Детектив Холодная Рыба приблизился к машине. Было видно, что он чем-то встревожен. Рукава рубашки закатаны, узел галстука распущен. Нина также заметила, что, хотя он порывался уйти, полицейские не отпускали его, продолжали задавать какие-то вопросы.
Наконец Наварро скользнул на водительское сиденье и захлопнул за собой дверцу.
— Так все-таки где живет ваша мать? — спросил он.
— Кейп-Элизабет. Насколько я понимаю, у вас много дел.
— Мой напарник возьмет на себя мою работу. Я довезу вас, побеседую с вашей матерью и заскочу в больницу, чтобы переговорить с преподобным Салливаном.
— Замечательно. Похоже, что вы сумеете прихлопнуть одним ударом даже не двух, а трех зайцев.
— Я сторонник эффективных методов.
Они ехали молча. Она не видела смысла поддерживать разговор лишь из соображений вежливости. Для таких, как он, вежливость — пустое слово. Нина напряженно смотрела в окно и мрачно размышляла о несостоявшейся свадьбе, о сэндвичах, ожидающих гостей, о самих гостях, которые так никогда не войдут в банкетный зал. Придется позвонить и распорядиться, чтобы всю еду, пока та не успела испортиться, отправили в бесплатную столовую для бедных. И еще подарки. Дома лежат десятки подарков. Стоп, следует внести поправку — в доме Роберта. Это место никогда не было ее домом. Она там лишь жила. Она даже предложила оплачивать квартиру пополам. Роберт любил подчеркивать, как он уважает ее независимость. В любых хороших взаимоотношениях, говорил он, очень важна обоюдная ответственность, все должно делиться пятьдесят на пятьдесят. Они так решили с самого начала. На одном свидании за ресторан платил он, на следующем — она. Тем самым Нина пыталась показать, что является самостоятельной, независимой женщиной.
Теперь же все это выглядело очень глупо. «Разве я когда-либо была независимой женщиной? Я всегда мечтала о том дне, когда стану миссис Бледсоу», — с грустью подумала она. На это надеялась и ее семья, этого ждала от нее мать — удачного, счастливого замужества. Родные так и не поняли ее решения пойти учиться в школу медицинских сестер. Единственное, что утешило их тогда, — надежда на то, что подобный шаг поможет ей найти подходящего избранника. Какого-нибудь доктора. Она и познакомилась с доктором.
«И что я теперь имею? Кучу подарков, которые придется вернуть. Свадебное платье, которое у меня уже не возьмут обратно. И день, который я никогда не смогу забыть».
Больше всего потрясло Нину пережитое унижение. Даже не тот факт, что Роберт предательски бросил ее. Не тот факт, что она могла погибнуть при взрыве, прогремевшем в церкви. Сам взрыв казался ей чем-то нереальным, чем-то далеким и не имеющим к ней отношения, словно какой-нибудь телесериал. Далеким, как человек, который сидел на соседнем сиденье машины.
— Вы отлично держитесь, — похвалил ее Сэм.
Нина никак не ожидала услышать от детектива Холодная Рыба такие слова и поэтому вздрогнула.
— Простите, что вы сказали?
— Вы довольно сдержанно восприняли случившееся. Спокойнее, чем можно было бы ожидать от большинства женщин.
— Я не знаю, как все это можно воспринимать иначе.
— После взрыва люди чаще всего впадают в истерику.
— Я работаю в отделении экстренной медицинской помощи, детектив. Мне не положено впадать в истерику.
