— И все же для вас это был шок, и его последствия рано или поздно дадут о себе знать.
— Вы хотите сказать, что это лишь затишье перед бурей? Я верно вас поняла?
— Что-то типа того. — Он повернулся к ней, и их взгляды встретились. Впрочем, Сэм поспешил перевести глаза назад на дорогу, и визуальный контакт оборвался. — Почему ваших родственников не было с вами в церкви?
— Я отправила их домой.
— Вы не хотели, чтобы они морально поддержали вас в эти минуты?
Нина посмотрела в окно:
— В нашей семье это как-то не принято… Думаю… скажем так, мне нужно было побыть одной. Когда животное ранено, детектив, оно заползает в нору зализывать раны. Вот так и я… — Нина не договорила и, вместо слов, усиленно заморгала, отгоняя непрошеную слезу.
— Я понимаю, вам сейчас не хочется говорить об этом, — произнес Сэм, — но, может быть, вы ответите мне на один вопрос. Как вы думаете, кто мог быть потенциальной жертвой? Например, преподобный Салливан мог?
Нина отрицательно покачала головой:
— Нет, такие люди, как он, не имеют врагов.
— Но ведь это его церковь. Будь он внутри, то непременно бы погиб.
— Преподобный Салливан милейший человек, самое безобидное в мире существо! Каждую зиму он на улице раздает бездомным одеяла. Или готовит для них койки в приюте. Когда у нас в больнице оказываются бездомные пациенты, мы всегда зовем его.
— Меня интересует не его характер. Я хочу знать, нет ли у него врагов.
— У него нет врагов, — веско произнесла Нина.
— А остальные гости? Кого из них неизвестный террорист желал бы отправить на тот свет?
— Ума не приложу…
— Шафер, Джереми Уолл. Расскажите мне о нем.
— Джереми? Рассказывать особенно нечего. Он тоже врач. Радиолог.
— Женат?
— Холост. Убежденный холостяк.
— А ваша сестра Венди? Она была подружкой невесты?
— Главной подружкой невесты. Венди — счастливая мать семейства.
— У нее есть враги?
— Нет. Если только кто-то, кто усомнился в ее совершенстве.
— То есть?
— Скажем так — она идеальная дочь, которую хотела бы иметь каждая мать.
— Вы — ее полная противоположность?
Нина пожала плечами:
— Как вы догадались?
Наварро пропустил ее вопрос мимо ушей.
— Значит, есть какой-то главный игрок. Тот, кто предпочел остаться в тени.
Нина продолжала смотреть прямо перед собой. «Что я могу сказать ему о Роберте, — подумала она, — когда я сама ничего не понимаю?»
К ее облегчению, Сэм Наварро не стал больше донимать ее вопросами. По всей видимости, он понял, что в этой ситуации нажимать на нее не стоит. Она и так уже близка к нервному срыву. Когда же они по извилистой дороге приблизились к Кейп-Элизабет, Нина почувствовала, что ее непробиваемый щит может в любую минуту дать трещину и обрушиться. Но разве детектив Наварро не предупреждал ее об этом? Об эмоциональных последствиях? Ступор первых минут постепенно сменялся пронзительной болью. До сих пор она держалась неплохо: пережив сразу два нешуточных потрясения, отделалась лишь парой слезинок. И вот теперь она почувствовала, как ее руки начинают дрожать. Ей стоило немалых усилий не разрыдаться у него на глазах.
Вскоре они остановились перед домом ее матери. К этому моменту Нина была на грани истерики. Она не стала ждать, когда Сэм вылезет, обойдет машину и откроет для нее дверь. Она толкнула ее сама и, путаясь в шлейфе платья, неловко выбралась из автомобиля. Подойдя к входной двери, нажала на звонок, мысленно умоляя мать, чтобы та открыла ей прежде, чем она разрыдается.
Дверь распахнулась. На пороге возникла Лидия, все еще элегантно причесанная и одетая.
— Нина? О, моя бедная Нина! — воскликнула она, распахивая объятия.
Нина автоматически обняла мать. Ей так отчаянно не хватало ласковых прикосновений, что она не сразу заметила, как Лидия слегка отстранилась, чтобы не помять свое шуршащее платье зеленого шелка. А вот первый вопрос матери поверг ее в шок.
— Ты уже поговорила с Робертом?
Нина напряглась. «Я тебя умоляю, мама, — взмолилась она про себя. — Пожалуйста, не надо так поступать со мной».
— Я уверена, что все уладится, — заявила Лидия. — Вы с Робертом сядете и честно обсудите все то, что его беспокоит…
Нина резко отпрянула.
— Я не собираюсь ничего обсуждать с Робертом, — заявила она. — Что касается честных объяснений, то я не уверена, что у нас такие вообще когда-либо были.
— Дорогая, нет ничего удивительного в том, что ты сердишься…
— Но ты ведь не сердишься, мама? Ты ведь не можешь сердиться на меня?
— Конечно, не сержусь, но я не вижу причин так резко отвергать Роберта только потому…
Кажется, пора напомнить о своем присутствии, решил Сэм и нарочито прокашлялся. Лидия тотчас бросила взгляд в его сторону. Он по-прежнему стоял возле двери.
— Я детектив Наварро из полиции Портленда, — представился он. — Вы миссис Кормье?
— Моя нынешняя фамилия — Уоррентон, — нахмурившись, ответила Лидия. — В чем дело? Что полиции нужно в моем доме?
— В церкви произошел несчастный случай, мэм. Мы занимаемся расследованием.
— Несчастный случай?
— В церкви взорвалась бомба.
— Вы шутите! — Лидия удивленно выгнула брови.
— Я серьезен, как никогда. Взрыв прогремел в два часа сорок минут пополудни. К счастью, никто не пострадал. Но если бы свадебная церемония состоялась…
Лидия мгновенно побледнела и отпрянула назад, явно лишившись дара речи.
— Миссис Уоррентон, — продолжил Сэм, — я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Нина не стала дожидаться этих вопросов. С нее хватит, сегодня она и без того наслушалась их. Она поднялась по лестнице в свободную спальню, где несколько часов назад оставила свой чемодан, приготовленный для свадебного путешествия на остров Сент-Джон. В нем лежали купальные принадлежности и пляжные платья, лосьон для загара и прочие мелочи. Все, что, по ее мнению, могло пригодиться для недели в курортном раю.
Она сняла свадебное платье и осторожно повесила его на спинку кресла. Почему-то платье показалось ей мертвенно-белым и безжизненным. И абсолютно ненужным. Нина посмотрела на содержимое чемодана, на свои разбитые мечты, размещенные ровными рядами и переложенные папиросной бумагой. В это мгновение последние остатки самообладания покинули ее. Одетая лишь в нижнее белье, она села на кровать и дала волю охватившему ее горю.
Ей было не перед кем притворяться, и она разрыдалась.
