Я сама отпускаю его сразу же, как мы находим стойку регистрации на рейс. Нет никакого смысла тратить время на длительное прощание. Увидимся ещё.
Он целует меня в губы, коротко, но крепко. Не просит написать ему, как долечу, но я знаю, что именно так и поступлю. Вместо слов он притягивает меня к себе, целует вначале невинно, почти по-братски (если сестер вообще можно целовать в губы), но затем его язык проталкивается в рот, и зубы закусывают нижнюю губу. Я еле сдерживаю стон, который нарастает помимо моей воли.
– Так, голубки, пожмякаетесь позже, – Ирка встревает между нами. – Всё-всё, разошлись. А то устроили тут всякую порнографию, да ещё и бесплатно.
Со стороны может показаться, что она помешала прощанию, но на самом деле подруга оказывает мне настоящую услугу. Сама я буду не в силах разойтись с Артемом. Он кивает нам и уходит, спрятав ладони в карманы джинсов.
– Спорим, у твоего сводного брата сейчас нехилый стояк? – хихикает мерзкая подружка, наблюдая за тем, как фигура Артема удаляется. – Я бы на месте службы безопасности остановила его за ношение оружия.
– Спасибо, – вздыхаю я, не отреагировав на мерзкие шуточки Ирэн. – За то, что… ну…
– Да не за что, – она похлопывает меня по стене. – Зачем ещё нужны друзья? Только чтоб обломать секс посреди аэропорта.
Следующие несколько часов проходят – на удивление! – быстро. Короткий перелет и поездка на такси до поселка. Свет в окнах коттеджа. Легкое поскрипывание входной двери.
Мама сидит на диване в гостиной. Телевизор включен, а на животе её лежит планшет. Она всегда так делает: фоном включает какое-нибудь ток-шоу, а сама изучает интернет. Дениса Владимировича поблизости нет, как, впрочем, большую часть времени.
После общения с Артемом я всё сильнее сомневаюсь в правильности свадьбы. Мамин жених не кажется надежным партнером или отцом. Полюбит ли он ребенка? Сможет ли быть верным моей маме? Так страшно, что спустя год мы окажемся в съемной квартире с младенцем на руках.
– Привет! – робко улыбаюсь маме. – Я вернулась чуть пораньше, чем планировала.
Она кивает, но как-то отстраненно. Руки стиснуты в замок, и костяшки побелели – так сильно она сжимает пальцы. Лицо пустое. Мне не нравится то, что я вижу, как не нравится и затянувшееся молчание между нами.
– Всё хорошо? – трогаю её за напрягшееся плечо. – Тебе плохо? Что-то со свадьбой?
– Соф, ты мне солгала, – отрывисто произносит мама. – Ты покупала билеты на самолет и жила почти неделю в столичном отеле. Что ещё ты скрываешь?
Блин. Блин. Блин.
Вот я тупая курица. Не подумала, что маме приходят отчеты по всем списаниям с карты. Конечно же, её «немного смутило», когда дочь потратила значительную сумму на проживание в отеле (пусть не самую крупную, но много больше моих еженедельных трат). Непонятно только одно: почему она не спросила раньше, а дождалась возвращения домой?
Я вспоминаю её внезапный звонок тем утром, когда мы завтракали с Артемом в кофейне. Она уже тогда знала, что ни к какой Нике я не поехала. Тот вопрос о погоде был задан специально.
Щеки наливаются краской.
Как же объяснить, что я не пыталась обмануть, просто сама не понимала, чего ожидать. Призналась бы, что еду к Артему, но не смогла бы ответить на простой вопрос: «С какой целью?»
Думала, всё прояснится, тогда и расскажу.
А в итоге ситуация выглядит так, будто дочь получила свободные деньги (причем не материнские, а будущего отчима) и ушла в загул. Ниже падать уже некуда. Позор полнейший.
Я набираю в грудь воздух и облизываю разом пересохшие губы. Надо оправдываться.
– Мам…
– Мы всегда были с тобой близки, – мама опускает лицо, и пряди волос падают на высокий лоб. – Меня часто упрекали, что неправильно общаться с дочерью на равных. Во всех научных статьях пишут, якобы ребенок должен понимать разницу между собой и родителями, но ты никогда не давала мне повода усомниться в моих методах воспитания. Если ты хотела отдохнуть в столице, почему не предупредила заранее? Неужели ты думаешь, что я запретила бы? Наоборот, мы бы вместе выбрали лучшую гостиницу, накупили бы вещей в поездку. Вместо этого ты тайно улетаешь с кем-то из подруг… – она делает паузу, – или парней, неделю заставляешь меня вздрагивать при каждом звонке с незнакомого номера…
– Ты могла бы позвонить мне сама.
Во мне просыпается детское недовольство. Нет, я крупно облажалась и ошибку свою признаю, но что мешало маме поинтересоваться прямо? Отругать, назвать меня неблагодарной дочерью и выяснить отношения гораздо раньше? Зачем было нужно ждать и волноваться зазря? Ей вообще нельзя нервничать, она же беременная!
– Я надеялась, что ты сама захочешь похвастаться своими каникулами, – пожимает она плечами. – С кем ты уезжала?
– С Иркой… – и добавляю сквозь стиснутые зубы, потому что следующую фразу физически сложно выдохнуть наружу. – Я ездила к Артему.
Мама каменеет. Я не ожидала от нее такой резкой реакции. Не к чужому же человеку улетела, а почти к родственнику, который всегда проследит, где шляется младшая сестра (а ей и шляться незачем, ночи она проводила в кровати сводного брата).
– Зачем? – недоверчиво. – Он заставил тебя что-то сделать? О чем-то просил?
– Нет, – начинаю отвечать, но мама перебивает.
– Что ему было нужно? – внезапно она срывается на ор: – Почему ты согласилась, не спросив нашего с Денисом разрешения?!
– Давай пообщаемся, когда ты остынешь? – в противовес произношу очень тихо. – Я виновата, что уехала, не предупредив тебя. Извини меня, это было неправильно. Мне жутко стыдно, потому что из-за меня ты волновалась. Поверь, я не хотела ничего скрывать. Можно мне помыться и спуститься к тебе чуть позже? Надеюсь, к тому времени всё уляжется, и я смогу объясниться.
– Уляжется?! – мама вскакивает с дивана, и планшет рушится на пол экраном вниз. – Ты ещё и издеваешься надо мной? Разговариваешь как с больной на голову? Что может улечься, Соня? Твой обман? Твой отъезд к этому…
Я не слышу концовки фразы, малодушно убежав на второй этаж. Нет смысла переругиваться, только наговорим друг другу всяких гадостей.
Не понимаю, откуда столько гнева…
Неужели это всё гормоны, о которых так часто шутят в сериалах? Мол, у всех без исключения беременных улетает крыша?
Жуть какая.
Мне жутко стыдно за обман. Я ведь собиралась рассказать маме, просто позже, когда сама бы разобралась в своих эмоциях. Та поездка была спонтанной для меня самой. Как я могла предупредить о ней, если сама не понимала, что творю?
Черт.
Я возвращаюсь из душа и, закручивая в волосах полотенце, вижу новое сообщение на экране мобильного телефона.
Кажется, твоей матери не нравятся наши отношения.
