В клубе я даже умудряюсь расслабиться. Парочка коктейлей творят чудеса, и вот мы с девчонками уже отжигаем на танцполе.
Ника тоже здесь, забилась в угол и что-то усиленно строчит в телефоне. Периодически я ловлю себя на мысли: подойди к ней, спроси о делах, это ведь ни к чему не обязывает, необязательно даже мириться.
Но гордость выше спонтанного желания, ещё и вызванного алкоголем.
В итоге Ника подходит ко мне сама. Я прихорашиваюсь возле гигантского зеркала в дамской комнате, а она сначала долго намыливает руки, будто испачкала их в мазуте, а затем произносит:
– У тебя всё хорошо?
– Да, – отвечаю слишком сухо и продолжаю рассматривать в зеркале, не вывалился ли мой зад из платья, предложенного Иркой. – А у тебя?
– Пойдет. – Никос обтирает ладони о бумажную салфетку. – Ты меня ненавидишь?
Качаю головой, но вслух ничего не говорю.
– А я вот пыталась ненавидеть тебя и твоего Артема за то, что он сделал с Игорем. Ты знала, что он две недели пролежал в больнице?
– Нет.
– Он две недели пролежал в больнице, – повторяет она пасмурно, – а потом бросил меня. Типа все проблемы из-за моих друзей, а значит, я в этом виновата. Так что перед тобой официально свободная девушка.
На её глазах появляются слезы, и Ника смахивает их мокрой ладонью, размазывая тушь только сильнее. Я пытаюсь сделать к ней шаг в неосознанной ещё попытке обнять и защитить, но она выставляет вперед ладонь.
– Не нужно. Я не напрашиваюсь на жалость. Я всегда думала, что мы трое круче всех. Настоящие друзья, которым любые испытания не помеха. А в итоге я сама же и подставила вас как последняя мразь. В итоге у меня нет ни парня, ни подруг.
– Ник…
– Да ладно, забей. Я хотела извиниться, только не знала, с чего начать… я…
– Соф, там играет твоя любимая песня! Ты куда пропала? – Ирка влетает в туалет с громким воплей и, наткнувшись на нас с Никой, замирает. – А эта что тут делает?
Ирка даже не пытается изобразить безразличие. Она разозлена на Никоса и не готова к примирению. В ней кипит, бурлит ярость, играет обида.
– Так, девочки, – решительно развожу я руками, – сейчас мы идем и заказываем себе текилу. Каждая. Потом мы выпиваем и пытаемся помириться.
Ника мотает головой, а Ирэн начинает возмущаться, но я остаюсь непреклонна. Дружба – это не только один разум в трех телах, это ещё и умение объединить друг друга даже в те минуты, когда хочется разругаться в прах. Это умение прощать, искать компромиссы и даже наступать на горло собственным чувствам.
Поэтому я лично покупаю первую партию «примирительной текилы», а затем заставляю девочек выпить. Второй раунд оплачивает Ника. Третий – Ирка, причем со словами:
– Не хочу быть вам должна, особенно – ей, – и кивает на раскрасневшегося Никоса.
Ну а после четвертой стопки наши отношения приходят в норму. Я не скажу, что они восстановлены окончательно, и всё сказанное позабыто. Но начало положено.
– Как думаете, меня никто никогда не полюбит? – Ника шмыгает носом. – Игорь был последним вариантом? Вроде понимаю, что по Игорю не скучаю, даже как-то легче дышать стало. Но так страшно остаться одной.
– Глупости не неси! – закатывает глаза Ирка. – Ну-ка вытри сопли и начни вилять задом. А ещё лучше напиши Стасу. Он до сих пор по тебе сохнет.
– Правда?
– Угу. Секс на пляже теперь не обещаю, но пообщаться стоит. Вдруг тебе понравится? Соф, ты со мной согласна?
Я улыбаюсь. Наконец-то внутри зреет ощущение в правильности происходящего. Мне не хватало таких посиделок. Не хватало шального веселья, колких фраз, громкого хохота. Мы с Иркой вспоминаем про эксгибициониста из парка и предлагаем Никосу его в качестве замены Игорю. Почему-то подруга отказывается, но добровольно пишет Стасу какое-то короткое сообщение.
Лёд тронулся.
Заказать, что ли, пятую текилу?
– Какая встреча! – раздается сверху.
Я поднимаю голову и обмираю от страха. Передо мной стоит один из друзей Артема. Светловолосый парень, во взгляде которого читается хмельное превосходство.
«Друг», которого сам Артем назвал отголоском темного, злого прошлого.
Я даже имени его не помню, а он смотрит на меня сверху вниз, размазывая по коже пристальный интерес. От одного только взгляда становится липко, и перед глазами застывает сцена: Артем выхватывает пистолет и наставляет на своих дружков, полный холодной решимости.
– А где же Мирон? – блондин оглядывается на нашу компанию. – Бросил тебя? Вот он трусло. Хотя его можно понять. Ты в курсе, что с ним приключилось после того вечера? Для него собственная шкура всегда была важнее других… шкур.
И смеется, радостный, что замудрил такой каламбур. Сижу в оцепенении, не в силах даже рта разомкнуть, словно наглоталась цемента. Умом понимаю: он не сможет пристать ко мне здесь, при всей нашей группе и других людях. Но успокоиться не могу.
– Пойдем к нам в вип-зону? – подмигивает мне блондин и пытается ухватить за ладонь. – Подружек своих тоже бери. Мы вас по высшему классу ублажим. Напитки, кальяны, что покруче тоже имеется. А? Чего молчишь?
– Вы, наверное, обознались, – продираю с болью. – Мы с вами незнакомы. Пожалуйста, отстаньте от меня, или я буду вынуждена вызвать охрану.
Парень начинает хохотать, но разворачивается и уходит. Я слежу за тем, как он растворяется в толпе, но выдохнуть не получается. Мысль колотится по затылку: «Надо отсюда валить».
И как можно скорее. Пока не случилось какой-нибудь непоправимой дряни, из которой меня не сумеет вытащить Артем. Да и не хотела бы я вплетать Миронова-младшего в эти разборки. Пусть он поскорее закончит со старыми делами, а не впутывается в новые.
– О, а это что за типчик такой фактурный? – Ирка улыбается. – Ник, ты хорошо относишься к блондинам? Может быть, самое время пойти к нему в випку?
– Ира, не вздумай! – огрызаюсь на неё. – Не приближайтесь к этому человеку, поняли?
– Что-то не так? – Ирэн мигом улавливает смесь страха и злости, исходящую от меня. – Ты хочешь уйти?
Молча киваю. Мы начинаем собираться, прощаемся с ребятами, обещаем, что непременно повторим тусовку как-нибудь ещё. Всё занимает минут десять, но для меня каждая секунда тянется вечно.
– Кажется, меня тошнит. – у самого выхода Ника зажимает ладонью рот. – Мамочки, я сейчас…
– Держать в себе! – командует Ирка согнувшейся пополам подруге. – Крепись, кому сказала! Сейчас я умою её и приду. Подожди нас, ладно?
– Буду на улице.
Внутри невыносимо находиться. Душно, тесно и громко, и повсюду мерещится взгляд врага.
Кто бы ещё знал, что ошибкой будет выйти наружу, а не остаться в зале. Потому что стоит мне вдохнуть прохладного сентябрьского воздуха, как талию стискивают сильные руки. Сжимают так сильно, что начинаю задыхаться. Разум вопит: бежать, прятаться, вырываться, но чувствую, как под кожаную куртку пробирается что-то твердое, металлическое. Думать боюсь, чем это может быть, хотя догадки имеются.
