Он вытаскивает меня за шкирку, обхватывает в кольцо рук. В моем мозге зарождается мысль: как же он удерживает себя на плаву? – но она быстро теряется в сонном смятении.
Мы так близко, наши тела соприкасаются, капельки воды стекают по коже. Сильный. Горячий. Я пытаюсь отпихнуть его ладонями, но лишь сильнее увязаю в густых, словно кисельных, водах.
– Давно мечтал попробовать их на вкус, – Артем нежно проводит пальцем по моей нижней губе, и внизу живота сводит приятной истомой. – Попробовать тебя…
Он целует меня неистово, глубоко. Не стесняясь ничего, не пытаясь смягчить «удар». Не спрашивая разрешения.
Умелые пальцы расшнуровывают завязки на бюстгальтере, обводят грудь и…
Я просыпаюсь посреди ночи и на цыпочках прокрадываюсь на гигантскую кухню. Не могу напиться, вкус воды кажется гадким, химическим. Внутри колотит озноб, и жар не покидает тело. Меня словно скрутило как мокрое полотенце.
В своей спальне есть один плюс – личная ванная комната. Приятно залезть в ванну и залипнуть на час, не думая о том, что мама проснется и начнет задавать ненужные вопросы.
Бутылочек с пеной здесь, конечно, не имеется, зато гелей для душа такое изобилие, что можно один флакончик целиком вылить в воду.
Погружаюсь в воду с головой, зависаю на несколько секунд, слушая, как бьется собственное сердце.
«Попробовать тебя…» – стучит в висках.
Мои мысли вновь и вновь возвращаются к Артему Миронову, который не должен вызывать во мне ни единой теплой эмоции. Но я вспоминаю, как убежал он дома, какой яростью горели его глаза. Как бы мне хотелось точно так же убежать, наплевав на всё.
Да и что мешало?
Мне уже не шестнадцать лет, даже не восемнадцать. Взрослая девушка, имею право на собственное мнение. Вольна поступать так, как захочу сама.
Почему тогда осталась? Ради мамы, которая вновь оступится? Или ради себя?
Лелеять собственные страхи всегда проще, чем действовать. Быть слабой проще, чем попытаться что-то переломить.
Я обязательно уйду. Но когда пойму, что с мамой всё в порядке, и никто не причинит ей вреда.
А Артем…
Демоны в моей голове отплясывают и шепчут: «Попробуй его по-настоящему».
Я показываю им мысленно средний палец.
Глава 3
В клубе сегодня душно, и музыка как-то особенно сильно долбит по затылку. Я люблю танцевать, мне нравится растворяться в танце, тонуть в ритмах. Но сегодня не получается расслабиться. Девчонки накачиваются коктейлями – Ирку изрядно ведет в сторону, – а я лениво мешаю трубочкой лед в бокале.
Пить тоже не хочется.
С момента нашего внезапного переезда к Миронову прошло чуть меньше недели. От личного водителя я наотрез отказалась, поэтому в город меня довозит такси. Я уже ненавижу проселочную дорогу, бесконечное шоссе и унылые поездки туда-обратно.
Казалось бы, радуйся. Но меня словно лишили свободы, обрезали крылья, заперли в золотой клетке.
Вернуться бы в нашу квартиру хотя бы на несколько деньков, но мама сказала:
– Я расторгаю договор и в ближайшее время перевезу вещи. Привыкай.
Вот так в одночасье меня лишили привычного мира и ещё удивляются, чем я недовольна.
– Да где все нормальные мужики? – жалобно стонет Ирка, оглядев зал. – Кстати, спасибо, что поинтересовались, – язвит она. – Но с тем качком у нас не срослось. Вы знали, что от стероидов у парней их боец падает? Совсем падает. Бесповоротно. Вот так облом. Короче, мне срочно нужен парень. Любой, но желательно красивый.
– Член тебе нужен, а не парень, – язвит Никос. – Здоровенный такой, который выбьет из тебя дурь. Причем бить тебя им нужно исключительно по лбу.
– Не откажусь. Софья, ну чего ты опять киснешь. Как твой будущий отчим?
– Цветет и пахнет, – бурчу. – Да вы болтайте, не отвлекайтесь.
– Софа просто заелась, – показывает мне язык Ника. – Золотые унитазы ей, видите ли, не нравятся и черная икра на ужин не устраивает. Несчастная, будущий папочка всего-то миллионер, а не миллиардер.
Подружки начинают хихикать, а я демонстративно прихлебываю из бокала, заглушая их язвительные замечания.
– Давайте лучше танцевать, – решительно встаю из-за стола. – Или вы сюда языками трепать пришли?
На танцполе чуть проще забыться. Двигаться в такт музыке. Теряться. Перерождаться под каждый новый бит и угасать, когда замолкает песня. Я становлюсь раскована и могу двигаться так, как не позволила бы себе в другой обстановке. Но приглушенный свет скрадывает детали, и можно обводить себя руками, склоняться чуть сильнее, чем позволяют правила приличия.
А потом я натыкаюсь на компанию, сидящую за барной стойкой. Даже не на компанию. На одного конкретного человека. Который внимательно смотрит, словно среди сумрака и ядовитых брызг света видит лишь меня.
Наши взгляды пересекаются будто мечи, высекая искры, искривляя пространство.
Я замираю, а Артем отворачивается к своим друзьям, говорит им о чем-то.
– Ты чего? – наклоняется ко мне Ника.
– Видишь того парня? – незаметно мотаю подбородком в сторону бара. – Третий справа, в футболке-поло?
– Ага.
– Это Артем.
– Тот самый Артем?! – восклицает Ника, и мне кажется, что её возглас перекрикивает музыку.
К счастью, это не так. На нас никто не оглядывается, а Никос подлетает к Ире и шепчет что-то ей на ухо. Вскоре их взгляды устремлены на моего будущего сводного братца. Причем Ирка плотоядно облизывается.
– М-м-м, вот это да. Красив! Слушай, а он не на стероидах? А то дважды за одну неделю обидно будет запасть на импотента.
– Не представляю.
– Вроде бы нет. Рельеф естественный, – говорит она как главный знаток стероидных качков. – Соф, а насколько неприличным будет с моей стороны пригласить Артема на чашечку утреннего кофе?
Она тупит взор аки невинная дева, да вот только наращенные ресницы и мини-юбка изрядно портят образ.
– Валяй, – разрешаю вполне искренне.
Что мне с того, с кем сегодня уйдет Миронов-младший? Даже лучше, если это будет Ирка. Глядишь, узнает что-нибудь любопытное про него, что я потом смогу использовать в своих интересах.
Каковы шансы вот так встретиться, в одном из многочисленных клубов, в единственный вечер, когда я решила выползти в город?
– Ирка, ну ты чего! – Никос хлопает её по плечу. – Нельзя спать с братом Софы! Аморальщина какая-то!
– Он мне не брат.
– Дела не меняет!
– А с его друзьями я могу спать? – обижается Ирэн. – Или тоже ни-ни?
