Ника недолго побыла одна. Она послушалась совета Ирэн и замутила со Стасом, но быстро разочаровалась в нем и, чтобы не окунаться с головой в новые бессмысленные отношения, бросила паренька по смс. А потом внезапно осознала: одной не так уж и плохо, можно заняться собой, уйти с головой в новые хобби. Например, в веб-дизайн. Короче говоря, уйти с головой не удалось. На курсах она познакомилась со скромным Максимом, который носит очки и очень смешно картавит. На первый взгляд он кажется блеклым ботаником, но…
– Шесть раз за ночь, – хвастается Никос периодически. – Я стерлась изнутри.
Нам остается только одобрительно хмыкать.
Я в последнее время тоже увлекаюсь дизайном, правда, не веб, а вполне обычным. Надо же навести уют в холостяцкой берлоге Артема. Стены уже перекрашены, совместные фотографии развешены, милые безделушки расставлены. Пусть и пылесборники, зато квартира стала настоящим домом. Нашим.
Вечерами я готовлю ужин и даже научилась жарить блинчики.
Вот и сегодня я творю что-то страшное с использованием противня и бисквита, когда в дверях проворачивается ключ.
Мы уже полгода живем вместе, но каждый раз, когда Артем возвращается домой, кажется мне особенным. Сердце сбивается с ритма, внизу живота теплеет. Из таких мелочей и строчится домашний уют.
Он стоит с букетом цветов. Маленьким таким букетом. Это не охапка кроваво-красных роз, не цветочное безумие из магазина стоимостью с мой телефон. Нежно-розовые, фиолетовые астры. Пушистые, красивые, свежие. Он любит дарить мне цветы. Просто так, без повода. Даже пришлось купить вазу, потому что первое время букеты стояли в чайнике и кастрюлях (в зависимости от размера).
– Спасибо, – я ставлю букет в вазу и льну к Артему.
– Скучала? – его ладони пробегают по спине, высекая мурашки.
– Очень.
Он доказывает мне поцелуями, что тоже соскучился, распыляясь, разгораясь, увлекая за собой. Всякий раз наедине с Артемом я будто попадаю в смертельный водоворот, но остаюсь живой и невредимой.
Подхватывает меня на руки, усаживает на комод.
– Руки за спину, – ухмыляется, когда я, жаждущая большего, тянусь к ширинке джинсов. – Не торопись.
Поглаживания и поцелуи, то нежные, то грубоватые. Хлесткие шлепки, лишь усиливающие моё возбуждение. Платье задрано до живота, и внутри меня кипит желание. А он не торопится, как всегда, когда хочет наблюдать за моей реакцией. Ему нравится доводить меня до обрыва и держать перед ним так долго, пока хватит моей выдержки.
Платье стянуто через голову. Я почти обнажена, если не считать полупрозрачного кружева, а он полностью одет. Обожаю эти моменты. Обожаю быть маленькой в его руках. Беззащитной и хрупкой. Желанной. Сминает грудь. Не снимает с меня белья, лишь отодвигает в сторону узкую полоску трусиков.
Заполняет. Движется то быстро, то медленно, доводя до исступления. Наблюдает за тем, как я выгибаюсь, как захлебываюсь в удовольствии.
Шепчет на пике моё имя.
Я насквозь пропитана им, а он – мною. Мы разделили на двоих безумие, научились мириться со своими демонами.
– Родители зовут нас на день рождения Егорки, – говорю чуть позднее, уткнувшись носом в рубашку Артема.
– Знаю, отец звонил мне сегодня. Что подарим? – спрашивает лениво.
– Я нашла развивающую игру, думаю, ему понравится.
Я боялась за маму и Дениса Владимировича, не понимая, чего от них ожидать. Но оказалось, что мамина гормональная вспыльчивость, столкнувшись с холодной решимостью мужа, обратилась в нормальное воспитание. Без перегибов. Мама периодически напоминает мужу, что сына нужно любить эмоционально (а не только где-то в глубине души), а тот останавливает жену, когда она начинает слишком уж опекать.
Завидую ли я? Ревную ли?
Нет. Потому что Егорка заслужил родительскую любовь. Уверена, он вырастет до жути избалованным парнем, зато никогда не сможет сказать, будто родители недодали ему заботы.
– Купим её перед вылетом, – Артем целует меня в макушку, идет на кухню, где заваривает неизменный кофе.
Клянусь, он хлещет его литрами! Утром и днем, даже перед сном не откажется от чашечки крепкого кофе без сахара.
– А мы им скажем или…
– Думаешь, надо сказать? – хитро смотрит на меня.
– Они убьют нас, когда узнают, – я дергаю щекой. – Закопают на месте. Мама так точно, она не простит, гарантирую.
– Да и плевать.
Впрочем, я согласна с Артемом. Плевать на всё, что не касается нас двоих.
…Мы прилетаем в город, который совсем недавно казался мне центром вселенной. Родители давно накрыли стол и развесили повсюду шары. Ждут только нас. Егорка тянет ручки к гигантской игрушке в виде пингвина и заливисто хохочет, когда пингвин разевает рот.
Во главе стола – кремовое безумие, именуемое тортом, с героями из какого-то мультфильма. Будем честны, полоумные родители купили эту сахарную бомбу себе, а не Егорке. Тому ведь нельзя сладкое, да ещё в таких объемах.
Мама с отчимом делятся последними новостями, хвастаются успехами малыша. Обстановка расслабленная, в моём бокале – яблочный сок, но по ощущениям – я хмельна. Сижу рядом с Артемом и думаю: неужели когда-то не могла представить нас вот так, вместе, за одним столом? Рука об руку.
С недавних пор это реальность. Мы стараемся приезжать каждый месяц, хотя бы на денек. Повидаться и уехать – что может быть проще?
Тяжелее всего было наладить контакт между Артемом и отцом. Не скажу, что у них всё супер. Невозможно много лет вести холодную войну и в один день помириться. Но они стали общаться – уже плюс. Несколько недель назад Денис Владимирович даже консультировался с Артемом по каким-то строительным нюансам, а тот отвечал спокойно и без желания бросить трубку.
Мама тоже долго присматривалась то ли к пасынку, то ли к парню дочери. Ей сближение давалось тяжело, но обошлось без громких истерик. Сейчас так вообще щебечет с Артемом, как с родным.
– Отец, Марина, у нас с Софьей есть небольшая новость… – Миронов-младший выдерживает паузу, а затем добавляет с садистским удовольствием: – Мы тайно поженились.
Мои губы расплываются в широкой улыбке, в которой читается плохо скрываемое «упс».
– Как давно? – уточняет Денис Владимирович, нисколько не удивленный известием.
– Две недели назад. – Я показываю аккуратное колечко на безымянном пальце.
В то утро мы проснулись и почувствовали острую необходимость расписаться. Прямо сейчас. Без друзей и родственников, шумного застолья и глупого «Горько!» Не знаю, кому и сколько заплатил Артем, но нас поженили в тот же день. На мне была клетчатая рубашка и светлые джинсы, но я ощущала себя самой счастливой из невест. Потому что со мной находился тот самый человек.
Больше, чем парень. Муж.
