Темно-синяя иномарка привлекает моё внимание. Точно! На брелоке, который вручил мне Миронов, был такой же значок. Стекла затемнены, не разглядеть, что внутри. Окна закрыты. Зачем-то дергаю ручку пассажирской двери и…
– Мамочки… – я отшатываюсь, когда загорается свет, и передо мной оказывается человек.
Смертельно бледный, он стискивает простреленный живот ладонью, и кровь сочится из раны, будто вишневый сок. Вишневый сок с ароматом металла.
– Уходи, – требует Артем, морщась. – Живо.
– Да пошел ты, – внезапно изрекаю я и стаскиваю с себя балахон.
В институте у нас был курс оказания первой помощи. Я ещё думала, в какой ситуации мне пригодится знать, как перевязывать раны. Ведь хорошие девочки типа меня, если цитировать Артема, в неприятности не ввязываются и крови видеть не должны.
Оказалось, оно не лишнее.
Так, ранение пришлось чуть сбоку, брюшная полость не задета. Была б задета – уже б окочурился, а так вполне живой, вон, даже пререкается.
– Они могут вернуться.
– Могут, – соглашаюсь, обматывая толстовку и сильнее прижимая ладонь Артема к ранению.
Вроде бы при огнестрельном ранении в живот нужно смочить повязку водой и наложить поверх холод. Но где взять этот самый холод?
Получается, он из-за меня подставился под пулю.
Ну и что теперь делать? Гордиться этим?
– Не смей обращаться в больницу, – рычит Миронов-младший, заметив, как я вытаскиваю телефон. – От этого зависит не только моя, но и твоя жизнь.
– Ты истечешь кровью, если я не обращусь!
– Лучше отвези меня в отель, – после секундной паузы решается он и сильнее выдыхает.
– Ты придурок? – уточняю красноречиво. – Как я объясню метрдотелю, почему тащу окровавленное тело в номер? Ты поедешь в больницу, и точка.
– Тогда домой.
– К отцу?
– Именно. С ним легче объясниться, чем с полицией.
– Ты не доедешь…
Он впивается в меня колючим холодным взглядом, в котором больше стали, чем в открытой ране.
– Софья, либо вези, либо проваливай!
Ага, вези. Хорошая идея. Нащупываю связку ключей, сажусь на водительское сидение.
– Точно. Ты же не умеешь водить, – вспоминает Миронов, тяжело дыша.
Как сказать. Умею относительно. Каталась с парнями на площадке перед институтом. Но прав не получала и теорию не знаю вообще. Главное, чтобы не механика, иначе я запутаюсь в передачах.
Если меня тормознут полицейские, нам конец.
Надо все-таки ехать в больницу…
Наверное, все мои возможности аккумулируются от выброса адреналина, но я вспоминаю, как управлять железным зверем. Он ревет на поворотах, скрипят шины, я выворачиваю руль и радуюсь тому, что за несколько дней наизусть выучила дорогу до коттеджного поселка.
Спасибо Степке Соловьеву за то, что обучил меня вождению. Он с первого курса влюблен в меня и занимался этим сугубо из личного интереса – чтоб зажать где-нибудь в уголке и случайно потрогать за коленку. Но, в итоге, благодаря нему я смогла совершить невозможное. Доехать.
Мне везет, и шлагбаум на въезде в поселок поднимается тотчас, стоит фарам моргнуть.
Я торможу прямо возле нашего забора, пропахав газон и любовно взращённые садовником кусты гортензии. Авто замирает в сантиметре от удара.
– Лежи тут! – приказываю Миронову.
– Далеко не уйду, – скептически отзывается тот и улыбается белесыми губами.
А дальше всё происходит как зыбком тумане. Я натыкаюсь на маму, что-то кричу ей, она зовет Дениса Владимировича. Тот бежит к машине, осматривает Артема и осторожно вытаскивает его. Мама крестится и плачет. Денис Владимирович подозрительно спокоен.
Меня накачивают успокоительными каплями и оставляют с мамой наверху. Жду сирен скорой помощи и ярких мигалок, но коттеджный поселок безмолвствует.
– Как они там? – спрашиваю, прислонившись к двери ухом. – Почему не едет скорая?..
Миронов-старший попросту запер нас в спальне со словами: «Меньше причитать будете».
– Судя по всему, скорая и не приедет, – неожиданно без эмоций откликается мама. – Ты говоришь, подстрелили? Значит, лучше обойтись без шумихи. Успокойся, Денис знает, что делать. Расскажешь, что случилось? Где вы пересеклись?
Отрицательно мотаю головой.
– Позже…
Когда придумаю достойную историю.
Мама понимающе кивает и вопросов не задает.
– Надо бы тебе сдать на права, – добавляет она меланхолично, рассматривая в окно следы от шин. – Техника, конечно, хромает, хотя мне никогда не нравились те гортензии.
Я хихикаю, но смех это исключительно нервозный. В итоге мы с мамой ложимся на кровать и, обнявшись, вспоминаем моё детство и то, как спокойно было раньше. Ближе к рассвету меня накрывает рваная дрема, из которой я вырываюсь на несколько минут и погружаюсь вновь, неспособная бороться с усталостью.
Нас выпускают спустя несколько часов бездействия, под самое утро. Денис Владимирович говорит, что Артем отдыхает и что его здоровью ничего не угрожает.
– Его осмотрел мой личный врач, и причин для волнения нет, – успокаивает меня будущий отчим. – Жить будет. Шрамы украшают мужчин, особенно – дурковатых, как Артем.
Даже не буду спрашивать, что за врач способен приехать посреди ночи в загородный поселок и без лишней шумихи подлатать парня.
Впрочем, волноваться не о чем. Миронов-младший спит, Миронов-старший курит на террасе, а мама пытается сладить с завтраком, хотя получается плохо. Она тоже нервничает, хоть и пытается не подавать вида.
А днем мне приходит лаконичный ответ на прошлое сообщение, отправленное Артему:
Всё хорошо.
И я с облегчением выдыхаю.
***
Отвертеться от допроса не удается. Думается, Миронов-старший обучался методам раскалывания преступников, потому что к делу он подходит со всей ответственностью. Приглашает меня в свой кабинет и предусмотрительно запирает дверь изнутри. Не хватает только прожектора, что светил бы мне прямо в лицо.
Я тут ещё не была. Выдержанно классический стиль, много древесины, стеллажи полны старинных – это видно по корешкам – книг.
– А теперь рассказывай, куда опять влип мой отпрыск?
Он садится за монументальный рабочий стол и закуривает, а я тону в мягком кресле, стоящем возле кофейного столика. Поправляю пустую пепельницу. Оглаживаю граненое стекло подушечкой пальца.
– Он хотел меня защитить. Клянусь.
А сама нервно сглатываю.
Миронов-старший сказал «Опять». Опять вляпался. Да ещё таким будничным тоном сказал, будто про чистку зубов.
