Склонив голову, я потянула его за руку.
— Что случилось?
— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Все когда-то заканчивается.
Слова вертелись у меня на языке, но я не произнесла их. Я возвращалась в пустую постель, но он возвращался к жизни. Той, в которой воспитывал сына своего брата, ив которой у него была женой не я.
Это было таким неправильным, настолько устаревшим, что я не знала, что сказать.
Мой народ придерживался старых обычаев. Из-за этого мы вели традиционную, иногда безумную жизнь. Но то, что Анна и Роберт сделали с Адамом, было отвратительно.
Это изменило мое мнение о Рамсденах, и об Анне в частности. В действительности я никогда хорошо с ней не ладила, потому что знала, что являюсь для нее всего лишь возможностью подправить свое положение в глазах общественности.
У нее имелись цели, она была амбициозной. Анна хотела вернуться в политическую сферу, и я была ее единственным способом сгладить дерьмовое прошлое ее сына. Но Роберт? Я не понимала.
— Меня удивляет твой отец, — сказала я, покачав головой.
— Почему?
— Удивляет то, что он позволил тебе пройти через такое.
— Ни у одного из нас не было выбора, — прохрипел Адам, и хотя, возможно, было непростительно думать, что он слаб, бесхребетен из-за того, что следовал махинациям своих родителей и Марии, в тот момент я увидела в нем силу. Решимость и внутреннюю силу духа, которые сделали его таким хорошим и порядочным человеком, каким я его знала.
Каин причинил Адаму много зла, но вот, он здесь, пытается защитить его. Все еще защищает, несмотря на то, что никогда не увидит благодарности.
— Мы не можем видеться. Тренер этого не допустит.
— Я знаю. — Адам прочистил горло. — Поверь мне, я знаю, и не сделаю ничего, что поставит твою карьеру под угрозу, Тея. Я не поступлю так с тобой.
Бескорыстный.
Меня поразило, насколько он был бескорыстным, и насколько эгоистичной была я.
— Я должна была попытаться…
— Попытаться поговорить со мной? Я бы ушел. Я бы ни за что не возложил это дерьмо тебе на плечи, потому что не смог бы справиться с ним, как только бы мы начали разговаривать. Посмотри на это. Посмотри, что только что произошло между нами, — прорычал он. — Я не могу держаться от тебя подальше, Тея. Ты у меня в крови.
Я точно знала, что чувствовал Адам, именно поэтому несколько часов спустя я заснула в его объятиях после того, как он снова занялся со мной любовью. Да, мне было больно, но я не знала, когда у нас снова появится такая возможность. Или если появится.
Я проснулась в его объятиях, приняла душ и переоделась, пока он смотрел на меня, а я смотрела на него. Горькое чувство осознания того, что Мария имеет это право на него по закону, право, которого у меня никогда не будет, причиняло боль, но я смирилась. Я справилась, потому что должна была.
Адам не хотел ее.
Не хотел ничего из той жизни.
Как и я.
Поэтому нам приходилось это сделать.
— Иди сюда, — прохрипел Адам, когда мы спустились в фойе, чтобы дождаться нашего автобуса.
Без колебаний я позволила ему обнять меня, позволила ему поцеловать меня. Я вдыхала его, и он делал то же самое, впитывая каждый украденный момент и пытаясь запечатлеть его в своей душе, чтобы продолжать жить.
Я погрузила свой язык в рот Адама, не позволяя ему успокоить меня своими руками, приласкать, словно я была капризной лошадью. Я хотела его страсти, его желания. Это заставляло меня почувствовать настоящее. Как будто в этот момент последние несколько лет перестали быть такими ужасными.
Адам застонал, когда я атаковала его рот своим языком, доводя его до такой степени, что он толкнул меня к стене. Твердый член прижался к моему животу, и хотя я не была готова к большему, не могла принять его, я почувствовала его как клеймо, и что-то внутри меня успокоилось.
Адам был моим.
Каждая его часть.
У Марии никогда не будет этого, никогда не будет его такого.
Схватив мои руки, Адам поднял их над моей головой, сильнее прижимая меня к стене, позволяя почувствовать каждый сантиметр его твердости, каждый сантиметр его тела.
Адам не останавливался, пока я не захныкала, тяжело дыша, а мое тело не начало плавиться и таять напротив него.
Только тогда он отстранился, прикусив напоследок мою нижнюю губу, легко поцеловав верхнюю, и прижался ко мне лбом.
— Я так чертовски сильно люблю тебя, — вымученно пробормотал он.
Я закрыла глаза, потому что это должно было помочь мне пережить это. Когда Адам отступил назад, я шагнула к нему и провела носом по его челюсти.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.
Этого должно было быть достаточно, даже если это было не так.
Адам вышел из нашего укрытия первым, дернувшись от меня, словно обжегся, и я поняла — мы оба были обожжены.
Мы никогда не будем прежними.
Вздрогнув, я прислонилась к стене, чувствуя себя так, будто нахожусь посреди торнадо, из которого не было выхода.
Закрыв глаза, я позволила своему дыханию восстановиться, и только когда была готова, снова владея собой, я тоже вышла.
Наша команда ждала в вестибюле. Тренер сердито посмотрел на меня, проворчав, что я опоздала — на гребаную минуту, — но я проигнорировала его и, опустив подбородок, села в автобус вместе со всеми.
Дорога домой, включая перелет, прошла без приключений, и мы вернулись вовремя, чтобы провести остаток дня наедине с собой.
Заметив Питера, ждущего меня в машине на стоянке, я улыбнулась. Пока не увидела Марию, ждущую Адама в другом автомобиле.
Прежде чем выйти из автобуса, Адам бросил на меня взгляд, и совокупность боли в его глазах, мучения и потребности создали токсичное топливо, причинившее мне боль.
Я смотрела на него, стараясь, чтобы то, что я чувствовала, не отразилось на моем лице, но желая наполнить этими чувствами свой взгляд.
Адам закрыл глаза, опустил голову и оставил меня позади.
Я намеренно вышла из автобуса последней, и к этому времени все уже практически разъехались.
Я умышленно не смотрела в сторону Адама, зная, что Мария будет держать его в своей осьминожьей хватке, чтобы позлить меня, но тренер меня выручил.
— Твое время было безупречным, — сказал он, приподняв бровь.
Я пожала плечами, не особо заботясь о своем результате в бассейне, что было для меня неслыханно.
— Ничто не вечно, — пробормотал он, протянув руку и схватив меня за плечо.
— Что вы имеете в виду? — напряглась я.
