Ахнув, она перекатилась назад и с трудом поднялась на колени. Головокружение длилось лишь несколько секунд, затем ужасающая картина обрела четкость.
На столе лежало тело, укрытое клеенкой. Из-под нее торчала только рука, иссиня-бледная в свете флуоресцентных ламп.
Тоби поднялась на ноги. Голова все еще кружилась, пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. В помещении обнаружился еще один стол, на котором тоже что-то лежало под клеенкой. Кондиционер гнал поток холодного воздуха. Медленно оглядывая обстановку – стены без окон, тяжелую стальную дверь – Тоби начала понимать, где находится. Собственно, достаточно было одного только запаха.
Покойницкая, холодильник для хранения трупов.
Она снова поглядела на висящую руку, подошла к столу и откинула край клеенки.
Это был пожилой человек – его темно-каштановые волосы серебрились у корней. Плохо окрасили. Неплотно сомкнутые веки трупа приоткрывали остекленевшие голубые глаза. Отодвинув клеенку чуть дальше, Тоби увидела обнаженное тело без всяких видимых повреждений. Синяки были только на сгибе локтя, наверняка, от внутривенного укола. Между его лодыжками торчала картонная папка, на обложке которой значилось имя: Джеймс Джей Бигелоу. Тоби открыла ее и прочла записи, относившиеся к последней неделе его жизни.
Первая из них датировалась 1 ноября:
«Пациент проявил неловкость за завтраком – наливал молоко в тарелку вместо чашки; когда его спросили, нужна ли помощь, он ответил сконфуженной и недоуменной миной. Переправлен в клинику для дальнейших наблюдений.
При осмотре: незначительный тремор. Мозжечковые исследования положительные. Других локализирующих признаков нет.
Начата подготовка к необратимой транспозиции».
Подписи не было.
Тоби силилась понять прочитанное, но из-за головной боли каждое слово давалось с трудом. Что значит последнее предложение? Подготовка к необратимой транспозиции?
Она перескочила через несколько записей – к 3 ноября:
«Пациент неспособен ходить без посторонней помощи. Результаты ЭЭГ неспецифичны. Тремор усилился, мозжечковые симптомы более выражены. Сканирование показало увеличение гипофиза, острых изменений не обнаружено».
4 ноября:
«Абсолютная потеря пространственной ориентировки. Миоклонус на резкий раздражитель. Мозжечковые функции продолжают ухудшаться. Все анализы в норме».
И наконец последняя запись, 7 ноября:
«Пациент фиксирован в четырех точках. Недержание кишечника и мочевого пузыря. Круглосуточное внутривенное введение жидкостей и седативного. Терминальная стадия. Показано вскрытие».
Тоби положила папку на голые бедра покойного. Несколько минут она разглядывала тело со странной холодной отчужденностью, отмечая серебристые волоски на груди, морщины на животе, свернувшийся в гнезде кудрявых волос увядший пенис. Интересно, осознавал ли этот человек, на что идет? Задумывался ли, что попытка жить вечно может стоить слишком дорого?
«Старость питается юностью».
Покачнувшись, Тоби оперлась на стол; от пульсирующей головной боли потемнело в глазах. На то, чтобы вновь обрести четкость изображения, ей потребовалось несколько секунд. Когда картинка прояснилась, Тоби перевела взгляд на соседний стол.
Оставив первое тело, она перешла к другому покойнику, все еще скрытому под клеенкой. И откинула ее. Несмотря на предварительный настрой, Тоби не ожидала, что картина окажется настолько чудовищной.
На столе лежало вспоротое мужское тело; грудную клетку и живот разрезали по центру, так что были видны сваленные грудой внутренние органы. После извлечения органов тот, кто проводил вскрытие, не стал возвращать их на прежнее место.
Приступ тошноты заставил ее отшатнуться. Тяжелый запах свидетельствовал о том, что этот труп оказался здесь гораздо раньше другого.
Тоби заставила себя подойти поближе и взглянуть на ярлык с личными данными. Черным маркером на нем было выведено имя – Филипп Дорр. Ни медицинской карты, никаких других документальных свидетельств об истории болезни не было.
Усилием воли Тоби взглянула ему в лицо. Это был еще один пожилой человек; брови его подернулись сединой, лицо застыло странной резиновой маской. Тоби заметила, что кожа у него за ухом разрезана. Она провела по его волосам, осторожно сдвинув скальп вперед.
Верхушка черепа отвалилась и с грохотом запрыгала по полу.
Тоби вскрикнула и отскочила. Череп покойного походил на пустую плошку. Внутри ничего не было – мозг удалили.
20
– Она приедет, – уверял Дворак, глядя, как Альпрен постукивает карандашом по столу. – Потерпите немного.
Детектив Альпрен посмотрел на часы.
– Уже два часа. Думаю, она кинула вас, док. Не стоило ей говорить.
– А вам не стоит делать поспешных выводов. Вы слишком рано оформили ордер на арест. Ведь предварительное расследование еще не закончено.
– Ну да, я должен был впустую тратить время на поиск настоящей Джейн Нолан? Я лучше арестую настоящую Тоби Харпер. Если только нам удастся ее найти.
– Дайте ей шанс сдаться. Возможно, она ждет адвоката. Может, заехала домой, чтобы уладить дела.
– Домой она не заезжала. Час назад мы посылали туда патруль. Я думаю, доктор Харпер взяла ноги в руки и смылась из города. И сейчас уже в сотне километров отсюда подумывает, как избавиться от машины.
Дворак не сводил глаз с настенных часов. Он не верил, что Тоби Харпер пустилась в бега, не из того она теста, чтобы сбегать, – скорее она станет драться. Теперь ему приходилось проверять свою интуицию, переосмысливать все, что он знал или думал о Тоби.
Альпрен был явно доволен. Дворак посрамлен; в этот раз полицейский оказался лучшим знатоком людей и их характеров. Дворак сидел молча, но в груди у него клокотал гнев – из-за самодовольства Альпрена, из-за предательства Тоби.
Зазвонил телефон. Альпрен поднял трубку. Когда он положил ее, глаза у него холодно заблестели – детектив был явно доволен собой.
– Нашли ее «Мерседес».
– Где?
– В аэропорту Логан. Она оставила его в зоне посадки. Видимо, очень торопилась в самолет. – Полицейский поднялся. – Нет смысла дальше тянуть резину, док. Она не приедет.
По дороге домой Дворак не стал включать радио, но тишина только подогревала его тревогу. Тоби сбежала, думал он, и объяснение тому лишь одно – нечистая совесть и уверенность в неизбежном наказании. Однако некоторые детали продолжали беспокоить его. Он попытался мысленно воспроизвести цепочку ее действий. Тоби едет в Логан, оставляет машину в зоне посадки, спешит в терминал и садится на самолет в неизвестном направлении.
Но это лишено всякой логики. Оставить машину в пассажирской зоне значит явно привлечь к ней внимание. Гораздо предусмотрительнее было бы поставить ее на одну из битком забитых гостевых парковок возле аэропорта, где она могла бы еще долго оставаться незамеченной.
