Ей хотелось заплакать, но она не могла.
Ранним утром в дверь постучала Микелла – когда Антия разрешила войти, она заглянула в спальню и сообщила:
– С ним все хорошо.
Антия кивнула.
– Он собирается улетать, – продолжала Микелла, не сводя с Антии сочувствующего взгляда. Она вновь кивнула, и бывшая маленькая белая мышь, которая спаслась из коллекции чудес и диковинок Безликого султана, добавила: – Он хотел бы попрощаться. Верн уже в саду. И твой муж тоже.
Должно быть, Эдвиг отправился туда, чтобы окончательно убедиться: тот, кто мог разрушить их жизни, уже никогда этого не сделает. Солнечному божеству, которым стал владыка Ашх-Анорна, не место среди людей, и люди, даже такие, как таллерийская королева, ему не ровня. Всхлипнув, Антия позвонила в колокольчик, вызывая слуг.
Надо было собраться.
Утро выдалось румяным и свежим. На траве лежала холодная роса – сойдя с дорожки, Антия сразу же промочила ноги. Возле ладьи собрались чуть ли не все обитатели дворца – в толпе Антия увидела и дядю Бриннена, и Лантан-ин-Мана, и Эдвига. Чуть в стороне Зендивен летал над пионами – судя по его разрумянившемуся личику, принц альвини счел таллерийские цветы изысканным лакомством. Антия удивилась, увидев, что компанию ему составляет такое же крылатое существо, только чуть поменьше: заливисто смеется и кокетливо взмахивает ручкой, когда принц протягивает лепесток, угощая.
Что ж, пророчество Оракула сбудется – Зендивен возродит свой народ в чести и славе.
Эдвиг держался спокойно и уверенно – сейчас Антия видела истинного короля, который пришел отдать почести своему спасителю. Опираясь на верную трость, он о чем-то негромко говорил с Ардионом, и на Антию вновь нахлынули жалость и стыд. Новый Солнечный кормчий мягко улыбался – сейчас он был облачен примерно в такие же серебряные доспехи, которые когда-то носил его отец, только плащ был не цвета артериальной крови, а белым.
«Вот и все, – обреченно подумала Антия. – Сейчас он поднимется в небо, и все закончится».
Дядя Бриннен поймал ее взгляд и кивнул, словно хотел сказать: «Ты знаешь, что нужно сделать, так сделай это правильно». Верн, который стоял рядом с ним, улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до виска – своим жестом будто бы одобряя то, что Антии следовало сделать.
«Подойди к нему, – негромко приказал внутренний голос. – Подойди, вам надо проститься».
Антия подхватила пышные юбки одного из своих бальных платьев – нежно-сиреневого, с воздушным кружевом по вырезу, – люди расступились, пропуская ее и кланяясь в ноги. Приблизившись к Эдвигу, она взяла его за руку и негромко проговорила:
– Мне нужно сказать тебе кое-что.
Губы Ардиона дрогнули в едва уловимой улыбке – он обменялся рукопожатием с Эдвигом, кивнул всем остальным и быстрым упругим шагом двинулся к ладье: по бортам прошел нетерпеливый трепет, ладье хотелось подняться в небо. Эдвиг посмотрел Антии в глаза так, будто уже знал, о чем она будет говорить, и это вдруг придало ей сил.
– Ты хороший король, – сказала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Но от этого почему-то становилось легче. – Правь Таллерией и Данвигоном так, как правил все эти дни. Ты справишься.
Эдвиг нахмурился. Пальцы сжались и разжались на набалдашнике трости, глаза потемнели.
– Ты со мной прощаешься, – произнес он с далекой, едва уловимой дрожью в голосе, и тот груз, который все это время лежал на плечах Антии, вдруг растворился без следа. Она приняла решение, которое было не просто правильным – единственно возможным.
Тот, кто плыл на солнечном пере через два мира, должен остаться в небе. Только там его место, счастье и свобода.
– Да, – прошептала Антия и все-таки не удержалась: слезинка пробежала по щеке. – Я не могу остаться и не хочу тебя обманывать. Ты хороший человек, Эдвиг, ты лучший из тех, кого я знала. – Она смахнула слезу и добавила: – Помнишь, как сказано в Писании: кроткие наследуют землю. Ты будешь замечательным королем, а я… Прости меня, пожалуйста, прости, но я правда не смогу. Такой, как ты, не должен жить без любви.
Солнце неторопливо поднималось из-за горизонта. Над соединенным миром вставал ясный безоблачный день. Антия услышала птичье пение, шелест листвы, далекие голоса людей, которые приветствовали новое утро. Эдвиг осторожно обнял ее, коснулся губами щеки и сказал:
– Тогда лети. Лети и будь счастлива.
Антия отступила от него – скользнула взглядом по собравшимся, прощаясь. Дядя Бриннен, Верн и Микелла, Лантан-ин-Ман и Зендивен, Эдвиг – они еще увидятся, сядут за большим накрытым столом, заговорят обо всем, что случилось в мире. Они обязательно встретятся, но теперь ей пора было в путь.
Она торопливо подошла к ладье – Ардион протянул руку, помогая подняться, и, встав рядом с ним, Антия наконец-то ощутила настоящее спокойствие, то самое, которое приходит после шторма, исцеляя все раны. Она наконец-то была на своем месте, она нашла его и не собиралась терять.
– Куда мы? – спросила Антия, обернувшись на нового Солнечного кормчего. Улыбка Ардиона была свежей и искренней. Он дотронулся до очина, перо дрогнуло и медленно стало подниматься в небо. Мелькнули лица людей, качнулись руки, поднятые в прощании, и парк вдруг сделался совсем маленьким, а мир – огромным. Мир просыпался навстречу солнцу и приветствовал новый день.
– Через всю землю от края до края, – ответил Ардион. – Увидим пути птичьих стай и дороги китов. Направим облака по склонам гор. Поразим демонов и сбросим на землю, если они вдруг появятся. У нас сегодня много интересных дел.
Столица внизу была крошечной – россыпью детских игрушек. По летней земле, озаренной утренним солнцем, шли люди и бежали поезда. Стайки дирижаблей качались над городами, и корабли выходили в море. Два мира, соединенные в один солнечной кровью и королевским серебром, жили вместе и радовались жизни.
– Я рад, что ты со мной, – негромко произнес Ардион, и Антия откликнулась:
– Я тоже рада.
Под ними скользнули растрепанные кудри облаков. Пролетели птицы. Внизу, в океане, неторопливо двигалась семья китов, приветствуя корабли.
Солнечный кормчий плыл по небу. Лик его был ясен.
