– По-всякому, Мить. Можно и в речке, можно и в озере, можно и на море съездить. Верст тридцать по железной дороге. Где тебе больше нравится. Мне больше нравилось в озере.
– А почему в озере?
Вот ведь болтливый.
– Мить, мне нравится потому, что в озере есть и глубокое место, и мелкая заводь. На глубине – вода холодная, в заводи – теплая. Поплавал в холодной, поплыл в теплую. А в море и в реке вода одинаковая.
Митя что-то еще хотел спросить, но тут в разговор включился Коля Ручьев и стал рассказывать про какое-то страшное озеро у себя на родине, которое само по себе бурлит и по нему острова сами плавают. И что когда мужики у одного богатея тайком лес рубили, то он, чтоб их от порубок отвадить, насильно в это озеро окунал пойманных порубщиков. Одного купания хватало, чтоб они с перепугу больше не рубили. А спрошу-ка я, где это такое страшное:
– Коль, а где это озеро расположено?
– Да на север от нашего Уржума, верст эдак с сотню на север. Я там не бывал, это мне дед рассказывал. Он неподалеку на Буйском заводе работал.
Э, доживет Коля до моего времени – не то еще услышит и узнает. Все газеты будут про НЛО писать, про аномальные зоны, про разных чудищ у нас под боком. Наверное, все газетчики всех своих бабок опросили, какие страшные рассказы им в детстве рассказывали. А потом их страхи переводят в репортажи. Не, ну я понимаю, что где-то в заднице мира или глухой тайге может какая-то хрень жить – в тех местах, где люди раз в два года мимо пролетают! Но когда мне по радио гонят про реликтовых обезьян, которые живут в Ленинградской области, то я скажу, что на трезвую голову такое нести позорно! А мож, и про маму ведущего кое-что скажу.
– Взвод, встать! Стройся!
Отдохнули, называется. Это Волынцев вернулся. И куда-то нас повели. Да еще по дороге Волынцев погонял нас, заставив в цепь рассыпа́ться при угрозах врага то с тыла, то спереди.
Потом скомандовал: «Воздух!» и понаблюдал, как мы в кучу сбились, хоть и залегли. После чего рассказал, что в боевых условиях нам всем одной бомбы хватит, если так кучковаться будем. А если бомба будет хорошая, то и могилы рыть не придется. Он такую воронку на финской войне видел, так что места еще много останется. Тут Коля спросил Волынцева: а чья это бомба была, наша или финская?
– Конечно, наша! Я финские самолеты только раз за три месяца и видел. А наши летали и днем, и ночью.
А дальше нас ждала загрузка боеприпасов и имущества в доты. Вывели нас к такому доту, который мы уже видели, разбили на три группы. Одна группа осталась тут, а две другие повели дальше. У соседнего дота, а до него было с полкилометра, оставили следующую группу.
Последние четыре человека пошли дальше, а я остался тут, во второй группе. В доте уже были трое во главе с младшим лейтенантом. А далее мы носили с ротного пункта боепитания в дот сначала патроны, потом другое имущество. Сначала все это складировали у дота, а потом уже стали распихивать по углам. Интересно, что это было самым сложным. В итоге дот оказался так набит всем, что мне казалось, будто свободное место осталось только на сиденьях пулеметчиков. Обед был близок, но еще не наступил, поэтому мы продолжили другую работу.
Младший лейтенант поставил Колю в помощь пулеметчику, набивавшему на машинке ленты к пулемету патронами. Мне поручили заливать воду в систему охлаждения пулеметов. Оставшиеся двое взяли инструмент и пошли наверх маскировку поправлять.
Я про себя тихо охренел, узнав, что надо двести сорок литров ведрами наносить, но оказалось, что далеко ходить не надо, ручной насос стоит в самом доте. И пошло: «Бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит!» Покачал, ведро несешь – значит, отдыхаешь от качания. Заливаешь воду через воронку – значит, отдыхаешь от переноски. Пошел качать второе – отдохнул от заливания в воронку. «Позитивный настрой» называется. Это в одном из журналов у Катьки было написано. Там какая-то баба-психолог такие советы давала, как замужним бабам надо справляться со стрессом, который им мужики причиняют. Так выходило, что, когда баба полный обед приготовила, она не только семью покормила, но и дофига отдохнула тремя различными способами. А если и салат нарезала, то четырьмя.
И я так тремя разными способами отдыхал, пока систему не наполнил. А система оказалась состоящей из трех баков по восемьдесят литров, которые у пулеметчика под ногами стоят, ручного насоса и труб со шлангами. Насосом качаешь и прогоняешь воду через систему. Вода проходит через пулеметный кожух и охлаждает ствол. Поскольку воды в системе многократно больше, чем в кожухе, да и прокачивается она, то казематный пулемет так не перегревается, как пехотный. Еще можно штуцера от кожуха отсоединить и таскать пулемет снаружи, пользуясь только той водой, что в кожухе. Это мне пулеметчик рассказал, который моими трудами руководил.
Еще я с позволения пулеметчика на сиденье посидел и в амбразуру глянул. Пулеметный станок – металлический и немного похож на велосипед без колес. Сиденье неудобное, с моей пятой точки зрения. Когда станок не нужен, он отводится к стене, как створка двери. Сбоку станка висит резиновый мешок для сбора стреляных гильз, а еще рамка для коробки с лентами. Ствол глядит в амбразуру, которая сейчас открыта, и ее броневая створка поднята вверх.
Нас позвали обедать. Сегодня на обед то, что называется суп-пюре гороховый, он одновременно и первое, и второе. Сытно, но духовито, особенно потом. Хотя я его уже, наверное, десяток раз ел. Но про это служившие ребята тоже говорили, что армейская кухня разнообразием не блещет. В ней есть только два понятия – «досыта» или «не досыта». А раз дали досыта, как мне сейчас, то вообще возникать нечего.
Отдохнули маленько на травке у дота, покурили, кто курит, и снова работать пошли. Народ курит в основном самокрутки с крайне вонючей махоркой. Я про нее слышал, но не пробовал. В мое время она уже отошла. И хорошо, что отошла. Я такой ужас, даже когда курил, не выдержал бы. А как с девушкой целоваться, покурив этого ОВ?..
Послеобеденная работа состояла в расчистке сектора обстрела дота. Мы втроем, получив от коменданта два топора и пилу, срубали и спиливали невысокий ельник, явно высаженный здесь специально. Вот так, лесники старались, сажали, а мы пришли и порубили… Почему я подумал про искусственную посадку – больно правильными рядами росли эти молодые елочки. Интересно, сколько лет им надо расти, чтоб вырасти на эти метр – метр двадцать?
Когда мы закончили срубать, то стали очищать срубленные стволы от веток. Ветки сложили большой кучей. Как нам объяснили, за несколько дней они высохнут, и их сожгут. А еловые стволики мы должны порубить на пару кусочков и сложить в тылу дота. Они попозже пойдут на дрова. Будут на них пищу подогревать, если доставка ее из кухни задержится, а если холодно станет, то и для обогрева. Август в области бывает дождливым и холодным. Издалека дот казался безобидным зеленым холмиком, о котором и не подумаешь, что под ним скрывается крепость.
Оставшегося света как раз и хватило, чтоб домой дойти, ужин сжевать и ко сну приготовиться. Мы сегодня ничего такого особо грязного не делали, поэтому гимнастерки с шароварами не пострадали. Ну, а смола на ладонях – это ничего. Не креозот же. Народ еще покурил, поболтал, а мне не болталось. Устроился поудобнее и залег спать. Солдат спит, а служба идет…
