Огнеметчик тогда тоже недалеко ушел. Убив ребят, он пролез в коридор первого этажа и тут наткнулся на Фарида Муртазина. А Фарид… Как узнаешь, что он кузнец, так и поверишь, что парень мог ковать что-то, используя свою грудь как наковальню, а кулак – вместо молота. Или два молота. В итоге немец выглядел как бифштекс перед сковородочкой, только солью и перцем не посыпан.
Вот хотелось бы тоже двинуть его прикладом, но он уже дохлый. Хотелось и плюнуть на него, но, блин, его отсюда еще выбрасывать надо, так что придется своим плевком свои же руки марать. Не зря солдаты огнеметчиков и снайперов не любили и старались в плен не брать. И я с ними солидарен.
Немцы больше не атаковали, но стали обстреливать дом, так что мы из него смотались и наблюдали, как немцы его разносят какой-то бандурой. Наверное, это было то самое тяжелое пехотное орудие. После третьего попадания дом рухнул. Окрестные сараи развалились еще до этого. Груда досок, бревен и дранки на месте того, что осталась после обстрела, тлела еще долго.
Вообще меня часто посещала мысль, что после войны город придется отстраивать заново. Правда, впереди было еще много кварталов центра, и оставалась некоторая надежда, что они сохранятся получше, чем тут. Я слышал, что некоторые города, которые оказались на линии фронта, разнесло так, что их реально и отстраивали заново. Сталинград – это точно. Батя там бывал, когда служил, и говорил, что специально сохранено какое-то здание в том виде, как оно тогда стояло. Конечно, может, где-то и развалины есть на окраинах, но город выглядит новым. Это тоже наводило на мысли: чтобы твой город не превратился в мертвую груду развалин, нужно врага остановить до него. Ну, на крайний случай в предместьях, чтобы только халабуды и курятники погорели уж, коль лучше не получилось, но чтобы город был городом, а не перепаханным кладбищем. Жаль, с Воронежем такого уже не будет. И с Кременчугом, и с Кингисеппом.
Где хоронили своих убитых? Чуть поодаль от позиций, сами и копали ямы. Наверное, потом местным жителям пришлось одиночные и небольшие братские могилы собирать воедино. Тем более что город остался, явно же вместо этих домиков отстраивать новое жилье будут. Может, опять частные домики появятся, может, поставят табун хрущевок, отсюда и до речки. Может, Воронеж вырастет и дотянется аж до Дона. Или даже дальше. Какой большой город в стране стоит на двух больших реках? Мне лично вспомнились два – Самара и Нижний Новгород. Можно было бы посчитать еще и Волгоград – если его развернуть градусов на девяносто, то явно достанет до Дона.
Я так тогда подумал и только поулыбался своим географическим вольностям. А ничего, полезно иногда мозги размять, потому как здесь война, и не так, как в моем времени, с источниками информации. Практически на самообеспечении. Захочешь книгу – вот и ищи среди разбитых домов и груд углей. Захочешь песен – так и пой, как получится, и с музыкой то же самое. Хочешь кино или театр – бери и организуй спектакль: «Мы из Воронежа». Сцена первая: ефрейтор Егорычев горестно рассматривает левый ботинок и прикидывает, насколько его хватит. Сцена вторая: ефрейтор Егорычев идет на пост и принимает его у рядового Митяева. Это будет комедийная сцена о трудностях перевода. Митяеву неделю назад досталось в рукопашной прикладом в зубы, вот два передних зуба и того. Потому Андрея Митяева, когда торопится что-то сказать, хрен поймешь. Потому надо его остановить и еще раз напомнить, чтобы не пытался говорить со скоростью пулемета МГ, а неспешно продолжал, тогда и будет понятно. Честно говоря, Андрея жалко, сколько ему потом придется мук от стоматологов принять, пока зубы вставит. Хорошо, хоть это будет бесплатно, а не как в наши времена. Правда, наверное, в мое время это не так больно, потому как медицина вперед шагнула, наверное, и на обезболивающих лекарствах это отразилось. Амальгамные-то пломбы держались не хуже современных, правда, на зубе четко было видно темное пятно там, где она стояла. В общем, что сделаешь, так и будет, и как труд свой назовешь, так он и поплывет. Хоть к победе, хоть к беде.
Да, забыл сказать про рост в звании. Батю я таки в нем догнал, тот тоже на дембель ефрейтором пошел. Может, если повезет, и обгоню. Обстановка росту в звании благоприятствует, во всей роте едва полсотни человек, лейтенантов только два, а политрука нет. Уже второй по счету выбыл. Так что можно и взвод получить, если ротный во мне светило военного дела увидит. Тут мне в голову ассоциация с Гитлером пришла, и я похихикал еще. Поскольку я стоял на посту, никто не смог помешать этому, и спрашивать некому, чего это у меня настроение веселое. Ну что делать-то, не такой я, как наш пулеметчик Валентин из 11-й дивизии, который разговаривал только по служебной надобности, и то не дольше, чем пятью словами. Правда, я тогда много не разговаривал тоже, чтобы лишнего не сболтнуть, сейчас-то немного легче в этом смысле, хотя тоже надо себя ограничивать…
Про приказ «ни шагу назад»? Как же, наслышан, и читали нам его. Должен сказать, что касался он всех, только в разной степени. Одни с ним только знакомились, что есть такой и их коснуться может. А другие на себя его примеривали: что будет, коли мы оставили хутор Зазаборный? И с нами вообще, и конкретно с каждым? Думаю, что как повезет, но по большей части ничего, потому как армия за лето отступила с Миуса на Дон, Волгу и Кавказ, и всю ее не расстреляли за это отступление. Как я успел прочитать до возвращения, летом на юге командармы менялись часто, и не все потом снова стали командармами. В общем, не вижу тут особо жестокого.
Конечно, кто-то где-то мог из людей пониже рангом и под раздачу попасть, но этого я не видел. Нашу дивизию заградотрядом останавливать было не надо – мы сами не бегали. Хоть и были отдельные хитросделанные герои, под соусом самострела пожелавшие выжить. Это у них не получилось. Чтобы до всех дошло, их на левом берегу расстреляли. Так что с правого они ушли, но очень недалеко. От нашей роты там было два делегата, которых туда откомандировали, чтобы показать, как это бывает, а те расскажут остальным. Нельзя же туда всех бойцов с плацдарма тащить. Так что сходили и рассказали. Правда, были не очень рады участию. И зрелище не очень радостное, и на обратном пути под серьезный налет попали, но обошлось. Вот так.
Штрафбат меня не касался, ибо это для командиров, я же уровнем для него не вышел, а вот штрафная рота – ну, это было возможно. Имелась при армии штрафная рота, а может, и не одна. В нее из нашей роты осенью один и загремел. За «злобесное претыкание» с начальством, да еще и в пьяном виде. Вот где он столько водки заимел, чтобы так упиться и наскандалить – осталось неизвестным, но волнующим всех вопросом. Или он был из тех, кому стоит только понюхать, а дурь и своя найдется?
Да что уже про мелочи быта рассказывать-то? Любой человек может поехать в Сибирь и хлебнуть подобного быта полною чашею, особенно в геологических экспедициях, да и просто пожив в тамошней глухой деревне. Тоже удовольствий много будет, за исключением артобстрела. А ощущения приблизительно те же – за день накувыркаешься и наломаешься, придешь в блиндаж, пожуешь, чего старшина дал, и начинаешь хозяйством заниматься: это порвалось, так и зашивай, это еще цело, но угрожает протиранием, потому усилил место будущей дырки штопкой. Затем оружие почистишь и что там еще осталось, доделаешь.
