Вар с содроганием вспоминает серого кролика с лицом Августа. «Верни мои легионы!»
И его передергивает.
* * *
Привал. Вопли центурионов. Легионеры валятся на землю — с бряцаньем железа и вздохами облегчения.
Пока Эйты готовит мне перекусить (вода, пшеничный хлеб, оливки и отжатый вручную овечий сыр), я со стоном опускаюсь на землю. Ноги словно выдернули из задницы и вставили обратно не тем концом.
Я беру стилус и вывожу на восковой табличке:
Итого: три легиона общей численностью семнадцать тысяч восемьсот пятьдесят три человека.
Я решил вести записи, как мой старший брат. При жизни.
Вдобавок три когорты ауксилариев под командованием префекта Арминия. Одна из херусков, вторая из германцев разных племен и третья смешанная — из галлов, бельгов и батавов. Общее число примерно три тысячи человек, пополам конница и пехота. Вместе с римлянами в распоряжении Вара — примерно двадцать одна тысяча воинов.
Огромная сила. Какие варвары с ней справятся?
К тому же, — пишу я, — германцы не умеют правильно воевать. Они понятия не имеют об искусстве полководца, о стратегии и тактике, о том, как победить лучшую в мире армию.
А кто имеет?
Хороший вопрос.
* * *
Вечереет.
Тиуториг спешился и привязал коня. Низкорослый скакун из породы обычных германских рабочих кляч, только смешной желтой масти. Да уж, куда ему до огромных испанских лошадей римской кавалерии.
Беловолосый варвар вышел на поляну. Сырые после ночного дождя кусты, мокрая трава. Ноги сразу промокли.
Тиуториг ждал.
Серебряная морда редко опаздывает.
То есть — никогда.
Наконец, раздался топот копыт. Полуконек вытянул морду и заржал, приветствуя знакомую лошадь. Через некоторое время на поляну выехал тот, кого Тиуториг дожидался. На огромной испанской кобыле.
«Что он ее таскает все время? — подумал Тиуториг, глядя, как блестит серебро. — Эту рожу?»
— Они идут? — спросил однорукий.
— Да.
— То есть, они купились? — Тиуториг засмеялся. Человек в серебряной маске выглядел невозмутимым. Конечно, конечно, по маске-то хрен что прочитаешь.
Он покачал головой.
— Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «купились», но, кажется, именно это сейчас и происходит. Легионы выступают.
— Отлично. Что теперь?
— Это ты меня спрашиваешь? — Серебряная маска пожал плечами. — А я думал, спросить у тебя.
Тиуториг усмехнулся. Страшной ледяной улыбкой, от которой даже у человека в серебряной маске пошел холодок по затылку.
— Так зачем дело стало? Спрашивай. А я отвечу.
* * *
Кто может победить римскую армию?
Кто знает, как это сделать?
Легионы идут.
Глава 10
СУД ВАРА
Седой легионер выступил вперед. Заговорил негромким, значительным голосом:
— Братья! Сегодня мы принимаем в наше братство новых товарищей — Попилия Кривого и Авла, прозванного Счастливчиком. Эти воины, испытанные и храбрые, достигшие статуса «милит», имеют право на котел, меч и воинские похороны. Мы представляем их вам по ходатайству их контуберний — контубернии Салсы из второй центурии и контубернии Марка Ликея из первой центурии второй когорты. Пожалуйста, братья-поручители, выйдите вперед.
Из рядов выдвинулись двое. Виктор окинул их взглядом — ага, ага, этих я знаю. Он машинально потер левую руку — та все еще ныла после ночной стычки. Сжал кулак и снова разжал.
Легионеры-кандидаты встали напротив поручителей.
— Братья! — заговорил седой легионер. — Вы видите сейчас перед собой тех, кто разделит с вами кровь и хлеб. Мы посвящаем вас в секреты воинского братства…
Фурий Люпус, Волчонок, слышал глухие слова за тонкой тканью палатки. И завидовал.
Ему посвящение еще не положено.
Вообще, даже то, что Фурий сейчас все слышит — нарушение и проступок. Если попадется, мало ему не покажется… совсем.
Его время еще не пришло. Он пока — всего лишь тирон, новобранец. Зелень легионная…
— Братья, подойдите и возьмите хлеб, — продолжал седой легионер.
Фурий вздохнул. Есть-то как хочется! Он видел в узкую прореху в ткани палатки, как кандидаты переломили твердый круглый хлеб руками, как один из них пальцами выскоблил из корки и запихал в рот серый мякиш. Начал жевать, угловато двигая челюстью, словно она была приделана к его голове на веревке. В уголке угрюмого рта скапливались пузырьки слюны.
Вкусно, наверное, подумал Волчонок. Хотя хлеб был овсяный, рабский, для посвящения.
В животе требовательно заурчало. Так громко, что слышно на другом конце лагеря, должно быть…
Фурий замер. Проклятый живот! Ненасытная утроба! Вечно он хочет есть. Теперь твоему хозяину достанется!
Легионеры обернулись. Огромный легионер, что стоял ближе всех к палатке, где спрятался Фурий, прищурился. Новобранец отпрянул от дырочки в ткани — поздно! Его увидели. Бежать некуда, его сразу же обнаружат.
— Что там? — спросили из толпы. — Эй, Виктор!
Огромный легионер повернулся к палатке спиной и развел руками.
— Простите, братья. Похоже, мой живот тоже желает вступить в братство.
В толпе солдат засмеялись. «Это же Виктор!», «опять он». Седой легионер шикнул, смех стих.
— Виктор! — укоризненно сказал седой. — Опять ты со своими шуточками… Смотри, мое терпение лопнет.
Фурий вздохнул. Пронесло!
Снова забубнил седой легионер, кандидаты отвечали хором и нестройно.
В палатке — в контубернии — обычно живут восемь человек. Их называют со-палаточниками. Каждый из них — воин, брат, каждый — наследник остальных, они обменялись письмами, клятвами и завещаниями. Если убьют одного, другие сделает все, чтобы исполнилась последняя воля брата по оружию.
Исключений не бывает. Но выше контуберний идет тайное общество легионеров. И если братья по палатке позаботятся о твоей смерти, то братство — о твоей жизни.
Виктор подождал, пока все разойдутся, и встал на выходе из палатки.
Мальчишка, наконец, не вытерпел, высунул нос. Виктор мгновенно поймал его за шиворот, вытащил, несмотря на сопротивление, и отвесил подзатыльник. Весил тирон всего ничего, одной рукой можно поднять, как кутенка. Что Виктор и проделал.
— Эх ты, зелень легионная! — сказал он с ухмылкой. — Подглядываем?
