Книга Легионы просят огня, страница 68. Автор книги Шимун Врочек

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Легионы просят огня»

Cтраница 68

Самоубийство — это как чума. Стоило легионерам узнать о гибели Вара, как еще несколько центурионов Восемнадцатого Верного падают на свои мечи. Потом тоже делают два десятка легионеров. Затем еще несколько. И еще.

— Эггин? — говорю я.

Префект лагеря Семнадцатого легиона хмуро поворачивает ко мне багровое лицо:

— Не дождетесь.

Падающий на трупы снег. Огромные хлопья опускаются — тяжелые, мокрые… падают на моих солдат.

Я моргаю. Снег исчезает. Почудилось?

Мой Семнадцатый легион в тяжелом состоянии. Потерял половину состава минимум. Когда я упал от удара однорукого, мы едва не утратили даже нашего орла… а Восемнадцатый легион — утратил. Именно его орла вестник принял за орла Морского Победоносного. И донес пропретору.

Квинтилий Вар мертв. Самоубийство.

Нумоний Вала предал легионы и бежал со всей конницей.

Гортензий Мамурра, легат Девятнадцатого, убит в бою. Мне рассказал об этом один из уцелевших центурионов Счастливого легиона. Мамурра возглавил атаку, пытаясь пробиться к обозу и любой ценой спасти женщин и детей.

Герой?

Как ни странно.

Изнеженный городской хлыщ в отличие от Вара выполнил свой долг до конца.

Он умер в бою. Сделав все, что мог — и даже больше.

Кстати… Я потираю лоб.

Теперь я командую римской армией в провинции Великая Германия.

Я один.

Какое нелепое и страшное повышение.

— Какие будут приказания, легат?

Я оглядываюсь. Какие еще приказания? О чем вы? Все кончено…

— Легат!

Я поднимаю голову и вижу Тита Волтумия. Центурион смотрит на меня в упор. В глазах — плавятся мед и золото.

— Тит, что ты…

— Какие будут приказания, легат? — настаивает он. «Ну же, легат!»

«Ты слишком импульсивный, Гай».

— Легат?

Я усмехаюсь.

— Снимаем лагерь, — приказываю я. — Идем до заката и строим новый. А завтра вырвемся из окружения и поубиваем всех гемов. Ты это хотел услышать, центурион?!

Тит Волтумий медленно кивает.

— Именно это, легат. Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

* * *

Холод. Меня трясет так, что зуб на зуб не попадает. Пар дыхания вырывается, рассеивается в воздухе облаком. Когда я пытаюсь подняться, ноги подкашиваются. Словно на моих плечах — груз свинца.

Пламя. Огонь.

Вот что нам нужно.

Где вы там, боги?! Слышите нас?!

Легионы просят огня.

И тут я вспоминаю… Не главное, но — важное.

— Сложить костер, — приказываю я. Центурион кивает. — Соберите все, что может гореть. Все.

И что не придется отжимать. Дождь идет и идет, превращая наш лагерь в садок для угрей.

— Тела пропретора и… остальных, не должны достаться варварам.

Центурион кивает.

Я наклоняюсь к нему. Его небритая щека оказывается совсем рядом.

— Когда костер догорит, соберите все, что останется, и закопайте. Лично.

Центурион вздрагивает, отшатывается и расширившимися глазами смотрит на меня.

— Да, центурион, да. Вы сделаете это. Тайно закопайте, чтобы указать место захоронения могло как можно меньше человек. Вы лично этим займетесь. И ответите передо мной. Действуйте.

Когда он уходит, я пытаюсь почувствовать хоть что-то, кроме усталости. Бесполезно.

Публий Квинтилий Вар, пропретор Великой Германии.

Трус, говорю я сквозь зубы, чтобы разозлиться. Трус и подлец!

Не получается. Он всего лишь оказался не на своем месте.

Доверенный человек Августа, его родственник, военачальник, усмиритель Иудеи…

Сбежал. Оставив легионы умирать здесь, посреди проклятой Германии…

Возможно, к рассвету мы уже будем мертвы.

Какая приятная перспектива.

— Легат!

Передо мной стоит человек с непокрытой головой. Изможденное лицо. Седые волосы развеваются, как у безумца.

— Легат! Это архив легиона. Канцелярия и все важные бумаги. Их нужно обязательно спасти. Обязательно!

Я смотрю на него, не понимая, что он от меня хочет. Потом, наконец, понимаю:

— В огонь все! Пускай Вар летит в Эреб на долговых расписках.

— Но легат!

Прости, старик.

Вар. «Сукин сын». Будь ты проклят. Сбежал, оставив легионы умирать в одиночестве.

Самое время.

Странно, никогда не думал, что Вару достанет храбрости броситься на меч.

Иногда такая запоздалая храбрость — хуже предательства.

Когда пламя взвивается над неудачливым правителем Великой Германии, с треском разбрасывая искры и облизывая оранжевым языком темноту, я чувствую только одно…

Тепло. Блаженное, желанное, долгожданное тепло.

Мулы идут ближе к костру, выставляют руки, чтобы согреть ладони. Лица в багрово-красных отсветах.

Есть ли надежда для легионов?

Надежда — это сон наяву, говорил Аристотель. Что ж… дайте нам хоть немного поспать.

* * *

— Легат, спать нельзя. Легат!

До чего противный голос. Я вздергиваю голову — жуткая невероятная усталость клонит ее обратно.

Но спать нельзя.

Не… спать. Не… льзя.

Я проваливаюсь в черноту, падаю, падаю… И тут меня безжалостно выдергивают наверх.

Сердце замирает.

— Легат! Вставай, твою мать! — голос знакомый.

— Тит?

В первый момент я думаю, что они все — мертвы. Что я остался один.

Вместо рядов легионеров — поле, усеянное телами. Люди лежат вповалку, пар дыхания почти не виден, словно поле окутано прозрачным туманом. А некоторые уже и не дышат, может быть. Не знаю. Я уже ничего не знаю.

Мы шли до упора.

Мы убивали. Нас убивали.

А это — привал.

Темнеет. Хмурые тучи над Германией и не думают расходиться. Дождь зарядил надолго. Проклятый мелкий дождь оседает на железе, на грубой шерсти плащей, на небритых серых лицах. Если так и останется, ночью нас перережут всех до одного.

* * *

— Строить лагерь. Колья вбивать! Слышите?!

Они молча сидят. Никто не шевелится.

Я беру лопату и втыкаю в землю. Тяну на себя.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация