Уснул он на кухне, с трудом разместив длинное тело на небольшом угловом диване, проснулся, когда Цыпы и след простыл.
– Лариса, мать Иришки, спасибо передаёт, – первое, что услышал Глеб от тётки, сев завтракать. – Перебрала девочка с непривычки, – сочувственно покачала головой Галина.
– Пожалуйста, – буркнул Глеб.
В паху ломило, голова болела, настроение было хуже некуда. В динамиках музыкального центра надрывался Рома Билык, по слогам напевая, чем закончатся выпускные.
Почти сразу приехала Лия, отвлекла разговорами, то самое, о чём пел солист, стало приятным дополнением, а вот трусы Цыпы под подушкой – сомнительным сюрпризом. Лия стояла на кровати во весь рост, разметав светлые волосы как ведьма, держала в руках синее кружево с маленькими белыми бантиками по бокам и визжала как поросёнок, грозясь сейчас же собрать вещи и свалить к маме.
Глеб на ходу придумывал отмазки, понимая – что бы он ни сказал, прозвучит не убедительно. Основное, что занимало его мысли, – неужели Цыпе хватило мозгов уйти без трусов, с таким-то разрезом?! Она совсем офонарела?!
Отмазала Глеба Галина, искренне и эксцентрично, как может только потомок Крымских татар и кубанских казаков, разоралась в ответ, что не нужно наговаривать на честных людей. Девочка, дескать, невинная, аки агнец. Глеб и вовсе помыслами чист, словно младенец – проспал всю ночь на кухне, на диване, который меньше его самого. А что трусы забыла, где спала, так ничего особенного. Надела с утра плавки от своего купальника и отправилась домой. Эка невидаль, трусы чистые с утра натянуть!
– Что здесь делает купальник Цыпы? – пришло время Глеба орать.
– Не ори! Забыла на верёвке, с тех пор и лежал, – парировала тётка Галина.
Со всех сторон логичная версия, вот только Глеб в неё и на секунду не поверил. Однако, это не мешало поддакивать тётке, божиться, что ничего не было и быть не могло. Это же Ирка – сеструха Цыплакова Колька, малявка, только окончившая школу. Потом отвёз Лию в самый большой ювелирный магазин, чтобы та сама выбрала себе извинения.
Через три недели Лия заявила, что беременна, Глеб, как честный человек, назвал её женой. Всё чин по чину, со свадьбой, о которой ещё долго вспоминали на побережье, пока не грянул развод тех же действующих лиц.
Разве поведаешь это Кольку? Пришлось сокращать версию до политкорректного: «Был увлечён, но Ирина была слишком юна, поэтому я, как порядочный человек и честный друг, оставил все, как есть. Зато теперь хочется попытать счастья. А вдруг?»
Правда, в стройную теорию не вписывался роман с Лией, но та нынче отработанный материал, потому можно смело сбрасывать со счетов.
– Не получится у вас ничего, – вздохнул Колек, допивая бокал тёмного пива. – Не подумай плохого, но Ирина, она… – замялся он, подбирая слова, что было не характерно для Цыплака, который либо молчал, либо нёс, что ни попадя.
– Что?
– Бестолковая в этом плане. Не семейная. Родители слишком много на неё свалили, когда она ребёнком была. Она в детстве взрослую жизнь прожила, теперь отрывается. Мужик этот её… Зачем он ей нужен, спрашивается? Семь лет встречаются, ни детей, ни семьи, ничего. Я спрашивал, говорит, сама не хочет, мол, рано, глупости, Цыплаковых-старших внуками я на пятилетку вперёд обеспечил, а потом ревёт белугой из-за него же.
– Колёк... – Глеб вдумчиво посмотрел на друга. – Не получится, значит, не получится. Ни она не умрёт, ни я. Ты, главное, не вмешивайся. По рукам?
– По рукам, – кивнул Цыплак. – Но смотри мне! – пригрозил увесистым кулаком.
– Если что, я и жениться могу, – слукавил Глеб.
Или не слукавил. Если все ночи совместной жизни будут такими, как две предыдущие, можно и жениться, зато дочки получатся – глаз не отвести, если в мать пойдут, конечно.
Глава 17. Ирина
Прошла почти неделя с того времени, как у меня закрутился «роман» с Головановым, а я не поняла, каким образом это произошло. Я приехала для того, чтобы щёлкнуть по носу любовь всей своей жизни, а оказалась опрокинутой на обе лопатки в прямом и переносном смысле.
Я должна была чувствовать себя ужасно, но… не чувствовала. Единственное, что я ощущала – непередаваемую лёгкость в теле, волшебную негу по утрам, которую до этого испытала всего лишь раз, с одним-единственным мужчиной, с тем же самым Глебом.
И всё же я была начеку. Ни на минуту не забывала о том, что Голованов вовсе не сказочный принц – благородный и прекрасный, как казалось мне когда-то. Он – высокомерный, самовлюблённый эгоист!
В трепетные восемнадцать лет я надеялась, что интим что-то значит для него, сейчас просто получала удовольствие, понимая, что «просто секс, ничего личного» – его девиз. Я не помнила, сколько точно у меня было мужчин до Вадима, так почему бы не добавить в список ещё одного, только в этот раз получить удовольствие для своего, истосковавшегося по настоящим, умелым ласкам телу?
К слову, о Вадиме. Я позвонила ему на следующий день, без экивоков, истерик и лишних слов заявила, что он может быть свободен. К моему приезду ему нужно забрать свои вещи из моей квартиры – их хоть было немного, но они лежали на полках шкафа, в ванной комнате, – и оставить ключи соседке-пенсионерке. Вадим не спорил, на следующий день прислал отчёт о проделанной работе. Мы пожелали друг другу всего хорошего и расстались. Я ни о чём не жалела и совсем не переживала. Для меня всё было предельно просто: Вадим изменил мне с моей лучшей подругой, значит, этих людей больше не существовало в моей жизни.
Алёну я занесла в чёрный список во всех социальных сетях и в телефоне, предварительно проигнорировав её звонки и сообщения.
– Ты слишком категорична, – вздыхала Нюта.
– Не слишком, – отвечала я. – Вот что бы ты сделала, узнай, что Коля отправился с какой-то бабой на базу отдыха?
– Убила бы, – заявила Нюта, потом вздохнула и добавила: – Не знаю, у нас же дети, понимаешь…
Я посмотрела на расстроенную Нюту, стало стыдно за свой вопрос. За то, что невольно посеяла сомнения в душе искренней, любящей жены моего брата и мамы моих племенников. Как только язык повернулся сказать подобное. И про кого? Колю Цыплакова? Цыплака!
– Нют, не слушай меня! – решительно заявила я. – Какая база отдыха?
Я отдёрнула штору в комнате, показала рукой в сторону импровизированной песочницы, в которой Коля играл с сыновьями и мальчуганом недавно заехавших отдыхающих. Брат вываливал песок из пластмассового самосвала, притаптывал лопаткой образовавшуюся кучу, потом толкал грузовик по песочнице, передвигаясь в коленно-кистевой позе, изображал звук мотора и громогласно кричал:
– Прораб! Строчно нужен бетон!
– Есть бетон! – отвечал Серёжа, а два двухлетки с энтузиазмом начинали загружать песок в кузов.
А чтобы никто не сомневался, что здесь происходит самая настоящая стройка, на строителях были каски из старых, пожелтевших газет, дожидавшихся часа разжигания мангала.
