Я видела, как другие женщины, кто мог встать, вставали и кланялись. Так что я решила не нарываться на конфликт с этой важной комиссией, а тоже встать и поклониться.
— Что у нас тут? — спросила, брезгливо меня оглядывая, женщина в платье.
— Нашли на улице, наверное, сбила повозка, — бесстрастно ответила девушка в сером, уже другая, не та, что ко мне подходила.
Женщина подошла ко мне, приложила к моему лбу какую-то штуку, теплую на ощупь, почти сразу ее отняла.
— Странно. Был перелом основания черепа, но, кажется, старый, — сказала она коллегам так тихо, что мне пришлось напрягать слух.
— Может раньше был? — пожал плечами мужчина.
— Но сейчас гематома именно на этом месте, да и с такими переломами не живут без должной помощи. И еще есть несколько переломов, уже сросшихся.
А меня ведь не лечили. Что-то мне подсказывает, что это могло быть результатом вселения моей души в это тело. Так ведь может быть? Или все-таки переломы действительно старые и меня лечили?
— Как тебя зовут? — обратилась ко мне женщина в брюках.
— Я не помню, — честно ответила я.
— А как ты попала под повозку, помнишь?
— Нет, — я помотала головой.
— Что вообще светлая ренна делала в этом районе одна?
— Кто? — удивилась я. Странно, я же не одна здесь блондинка, есть еще несколько женщин, правда, постарше.
Все трое врачей, или кто они там, заспорили одновременно на каком-то тарабарском языке, наверное, врачебном. Я могла разобрать только отдельные слова, да и те предлоги.
В итоге все та же женщина в платье, опять приложила этот теплый предмет к моему лбу, но на этот раз держала дольше. И он так нагрелся, что стал горячим почти нестерпимо.
— Повреждений мозга я не наблюдаю, — наконец сказала она, когда я уже сама хотела отодвинуться. — Но при травмах головы потеря памяти случается. Непонятно только, как у нее все так быстро зажило.
— Может она целитель? — пискнула девушка в сером, на что получила уничтожающий взгляд женщины в брюках.
— Какой целитель, дура? — бросила пренебрежительно вторая. — Все знают, даже такие тупицы, как ты, что даже Святые не могут лечить сами себя.
— Так, — мужчина на несколько секунду задумался. — Утром ее выписываем, нечего место занимать. Исцеление духа — не наш профиль.
— А что же мне теперь делать? — спросила я, прибавив жалобности в голос.
— Ну, можешь обратиться к жандармам, — пожав плечами, не совсем уверенно ответила женщина в платье.
На этом высокая комиссия удалилась. А я впала в задумчивость.
Нет, с одной стороны спасибо, что не выгнали в ночь. С другой, а утром-то мне что делать? Я же типа ничего не помню, денег у меня нет. Хоть бы покормили что ли перед уходом? Но за весь сегодняшний день еду тут не выдавали. Кто-то хомячил свои припасы, а кто-то лежал голодным, как я.
Впрочем, голод — это моя самая маленькая проблема сейчас. Несколько дней без еды я точно протяну, к тому же этому телу лечебное голодание явно не повредит. Но вообще вопрос придется решать.
Брезгливо поморщившись, я прилегла на грязный матрас, искренне надеясь от него ничего не подцепить. За сегодня я немало устала из-за новых впечатлений, а надо подумать как дальше жить и, желательно, на свежую голову.
А вот о чем я точно не буду думать, так это о своей прошлой беспроблемной жизни и родных. Ни к чем себе душу травить. Не сейчас.
Глава 2
Утром меня действительно выкинули за порог, причем совсем рано утром. Я едва успела привести себя в порядок. Правда, тут возникла загвоздка, потому что обувь-то у меня попытались украсть.
— А где мои ботинки? — спросила я очередную девицу в сером. — Я что, босиком пойду?
— Не было ботинок, — твердо ответила она, но вильнула взглядом.
Ага, понятно все. Я, признаться, опасалась, что их еще на улице могли снять, но выходит, что тут воровство налажено. Только от будущего следователя по особо важным делам Натальи Владимировны Синельниковой еще никто просто так не уходил.
— Ты мне это брось! — я погрозила девице пальцем. — Ботинки были и лучше бы тебе их найти прямо сейчас.
— Что, жаловаться будешь? — набычилась та.
— Жаловаться?! — притворно удивилась я. А кому мне жаловаться тут? Я ведь никого не знаю, да и сомневаюсь, что руководство не в курсе мелкого воровства, само небось не лучше. — Не-е-ет, жаловаться я не буду. Я тебе просто руку сломаю. Как ты после этого работать будешь? Тебя на улицу выкинут, как сейчас меня, и никому ты будешь не нужна.
Это, конечно, пальцем в небо. Может, своих сотрудников они все-таки полечили бы, да только девочки-санитарки настолько худые, что тут, похоже, с едой проблемы, не то что с медобслуживанием.
Просто я вчера заметила одну забавную вещь: если беловолосые здесь лежали довольно бедно одетые, еще похуже меня, то темненькие все были если не зажиточные, то точно не нищие. Из чего я сделала вывод, что тут процветает что-то типа расовой сегрегации. Светлые явно стоят в табели о рангах выше и даже если у них нет денег, их все равно кое-как, но лечат, а вот с темными — не факт.
Что-то мне подсказывает, что если бы у меня была оливковая кожа и черные волосы, то оставили бы меня там на улице и сюда не принесли, а просто отодвинули бы с дороги, чтобы проезду не мешала.
И надо сказать, что мой расчет оправдался — девица действительно испугалась, хоть и старалась виду не показать.
— Я попробую что-нибудь найти, — ответила она и убежала. Надеюсь, не за подмогой или полицией.
Не привела. Через несколько минут она вернулась с кожаными коричневыми сапожками, даже не ботинками и не туфлями.
— Вот, — она протянула их мне.
Я, не мешкая, обулась, и необычайно мягкие сапожки оказались впору. А значит что? Значит, это моя обувь и была.
— Спасибо, — поблагодарила я, хотя в нашей ситуации это звучало странно.
А потом я отправилась на выход, и тут же поняла, почему врачи удивились, что это светлая ренна делала в таком районе. За моей спиной остался двухэтажный корпус лечебницы. Он чем-то напоминал дореволюционные постройки — много колонн, помпезность, только серая и выцветшая, такое ощущение, что покрытая пылью.
Хотя почему ощущение? Именно что покрытая. Пыль была везде, она покрывала здания, дорогу, чахлые кустики, проходящих мимо людей. Хрустела на зубах.
И это неудивительно, потому что я оказалась в самой гуще какого-то промышленного района. Искренне надеюсь, что тут не все такие. Потому что что-то мне совершенно не хочется жить в этаком угольпанке. Пусть уж лучше обычный стимпанк будет, там хоть машины на пару.
А район выглядел именно как сошедший со страниц книг про изрядно отформатированную фантастами Викторианскую эпоху. Трубы, трубы, трубы, огромные дымящие заводы, заслоняющие небо своими монструозными тушами, смог, который можно пощупать пальцами, конные экипажи и даже медленно проплывающий в небе огромный дирижабль.
