Женщинам такая жизнь не подходит. Им нужен дом ― теплый и надежный, отлаженный быт, чтобы рожать и растить детей, стирать пеленки, готовить пищу… Вон, у синеглазки няня старая и сестренка маленькая. Это ради них она старалась, спасала отцовский дом и мастерскую! Ох, как же, наверное, злится на него Анналейса и за магию, которой не просила, и за вынужденный отъезд!
― Укрыть твою жену храмовники помогли бы, ― словно читая мысли Эйлерта, пообещал Витт. ― Но выйти на молчунов непросто, а вытянуть из них то, чего они не хотят говорить ― еще сложнее. На то они и молчуны.
― Мне бы знать, где жена и что с ней! Увидеть бы ее хоть издали. Хочет у молчунов скрываться ― пусть скрывается, пока я до его величества короля доберусь да пойму, что за возня вокруг трона началась! ― Эйлерт снова сжал в кулаке рукоять меча.
Он бы отбил свою синеглазку у любого врага, пустил в ход и меч, и магию, но вот беда: врага-то и не было! Был тайный орден, и занимался этот орден благим делом ― спасал простых людей, чья жизнь разрушилась по вине и прихоти магов-аристократов. Таких, как он, Эйлерт!
― Мы подумаем, Ренсли, как отправить молчунам весточку, что у тебя к ним дело есть, ― после некоторого раздумья пообещал Валь. ― Одно могу сказать наверняка: если твоя жена пошла к молчунам, то из Шарсола ее точно увезли.
― Тогда и нам здесь оставаться незачем, ― добавил Витт.
― Что ж, предлагайте, темплары, каким путем в столицу двинемся? ― окончательно смирился со скорым отъездом Эйлерт.
Шарсол без синеглазки для него опустел и утратил очарование. Правда, в крепости все еще оставался мор Дэгри, но за него сын Дома Ночи был более-менее спокоен ― рассветника почитали героем и усердно лечили. Можно было не сомневаться: еще десяток-другой дней, и рассветник встанет на ноги, а один из ночных, прикрепленных к гарнизону Шарсола, откроет для него дорогу Ночи если не до самого Фраккана, то хотя бы до ближайшего крупного города, откуда до столицы добираться много проще.
Эйлерт и сам не отказался бы пойти дорогой Ночи ― как привык. Но Столп Ночи больше не позволял ему творить собственные заклятия, а обратиться к одному из родичей по Дому ― значило раскрыться, дать знать, что жив. Как ни крути, а по всему получалось: преодолеть весь долгий путь наследнику и его защитникам предстоит как простым смертным ― без магии, без дорогих карет с мягкими сиденьями.
Темплары понимали все это не хуже самого Эйлерта, а потому, устроившись за столиком в траттории рейва Гагару и сделав заказ, устроили целое совещание.
― Смотри, Ренсли, ― Витт достал из сумки карту королевства Лантерра. ― Мы вот тут, на северо-западе, а нам надо на юго-восток. Можем двинуться по Западному торговому тракту, сами или в составе обоза. А можем сплавиться по реке Пустоловке до берега Драконьей кости. Там Западный тракт реку как раз пересекает. Река дальше на юго-запад уходит, а тракт в нужную нам сторону поворачивает. Что предпочтешь?
― Как быстрее будет? И не забываем о скрытности!
― Тогда точно по реке, ― щелкнул ногтем по карте Валь, и та свернулась. ― В обозе волей-неволей с каждым попутчиком раззнакомишься, разговоришься. А нет ― значит, будут смотреть с подозрением, ожидая подвоха. Так и так запомнят. Торговцы и их охрана ― люди приметливые и на память не жалуются.
― Значит, обедаем ― и на пристань, ― постановил Эйлерт. ― Надеюсь, судно для сплава долго искать не придется.
― Барки вниз по реке каждые два дня ходят, ― Витт спрятал карту, потянулся за кружкой хмельной бракаренсы, которой темплары, как оказалось, совсем не брезговали. ― Если не сегодня, то завтра точно очередная будет. Главное, до заката успеть. Речники предпочитают ночью у берега не стоять без особой надобности.
Витт оказался прав. Когда к вечеру трое мужчин в плащах темпларов явились на пристань, там как раз стояла барка. По сходням бегали матросы, переносили грузы.
― «Тартаруга», ― прочитал Эйлерт название судна, выведенное на борту серой, отливающей серебром краской.
***
«Тартаруга» ― значит черепаха. Это Эйлерт помнил и название оценил: подходящее имечко для небольшого деревянного корыта с низкими бортами и скудной оснасткой. Впрочем, чтобы сплавиться по реке, большего и не требуется.
― Пойду, побеседую с боцманом, ― вызвался Витт. ― Если других пассажиров не ждут, так, может, сегодня и отчалим.
― Ступай, ― отпустил его Эйлерт. Оглянулся на Валя. Поинтересовался вдруг. ― Вам ведь, верно, не впервой вдвоем странствовать? Я думал, храмовники к своим храмам привязаны, шаг в сторону сделать не могут.
― То старшие темплары привязаны, которые со Столпами срослись, сроднились. Мы, простые орденцы, к магии доступа почти не имеем, зато и рукопашному бою обучены, и оружейному. Нас с Виттом в пару еще подростками поставили. Так вместе и работаем. Притерлись, с полуслова друг друга понимаем.
― Я со своей четверкой тоже с юности был. Теперь нас трое осталось, ― Эйлерт тоскливо вздохнул. ― А если считать, что я больше не маг Ночи, то и вовсе двое.
― Это хорошо, что тебе хотя бы двух друзей сохранить удалось. Королю нашему свою пятерку с самого начала собирать пришлось, когда он власть получил, ― попытался утешить Валь.
Но Эйлерт услышал другое.
― Пятерку? ― заинтересовался сразу же. ― Можешь объяснить подробнее?
― Что ж тут объяснять? ― Валь едва заметно пожал плечами. ― Ты, наследник, теперь маг Равновесия. Значит, как и его величество, сможешь усилить любое заклятие, независимо от того, сила какого Столпа его питает. Главное, чтобы твое вмешательство не привело к необратимому нарушению равновесия. Теперь подумай: кто для тебя заклятия создавать будет?
― Маги четырех Домов! ― сообразил Эйлерт и тут же прикинул. ― Маг Рассвета и маг Дня у меня есть. А вот закатного и ночного предстоит найти.
― Присматривайся к магам, которых будем встречать в пути, наследник. Пока дойдем до Фраккана, глядишь, как раз и четверка под тебя соберется новая.
Эйлерт уже почти привычным жестом почесал шрам на подбородке. В совете темплара был резон. Люди лучше всего раскрываются в общении с равными или с теми, кто ниже. Пока он вынужден скрывать свой новый статус наследника, у него есть отличная возможность найти по-настоящему верных и преданных короне магов, подружиться с ними и, возможно, пригласить в свою четверку.
― Места на барке есть, ― подошел Витт с приятным известием. ― Правда, придется втроем в одной махонькой каюте тесниться.
― В тесноте да не в обиде. ― Эйлерт привык делить с друзьями в походах и одну на троих палатку, и последний сухарик. ― Разместимся.
