― И в самом деле, только-только расстались. Сколько там хвалей минуло?
― Не более двух с половиной, ― с той же легкостью усмехнулся маг-маршал. И тут же перевел насмешливый взор на Эйлерта, который уже начал соображать, что маг-маршал явно успел повстречаться с утра с двойником Синеглазки. ― Спокойно, спокойно, сынок. Не поднимай шума и не выдавай меня перед Советом.
― Вы-ы-ы! ― протянул Эйлерт шепотом, активируя амулет связи с его величеством. Он хотел, чтобы король Кантор сам услышал ответ дэя Одена. ― Вы ― Командор молчунов?!
― Можно и так сказать, ― тонко усмехнулся маг-маршал.
― И что вы намерены предпринять? ― Эйлерт, у которого не было своей магии, потянулся к руке жены: он должен иметь возможность воспользоваться ее Дарами, чтобы защитить и ее, и себя, и короля!
Дэй Оден отвечать не спешил, зато из амулета связи донесся голос короля:
― Ингмар, посмотри на меня. Со мной рядом четыре мощнейших мага королевства, и они готовы уничтожить тебя при любом резком и неверном движении!
― Я не злоумышляю против вас, мой король! Да испепелит меня небесный огонь, если мои слова ― ложь! ― маг-маршал Оден выпрямился, медленно поднял ладонь правой руки перед грудью, и над ней появился, сверкнул и тут же исчез небольшой клубок шаровой молнии.
― Хорошо. Но ты мне задолжал объяснения. ― Голос его величества звучал требовательно.
― Сразу, как только сможем удалиться от лишних глаз, ― пообещал дэй Оден.
― Ладно, ступай, но не вздумай пытаться покинуть зал торжеств. Мы с тебя глаз не спустим! ― предупредил король Кантор.
― Да, ваше величество.
Дэй Оден слегка поклонился ― так, что было непонятно, то ли он прощается с наследником и его супругой, то ли отдает честь королю ― и спустился с помоста.
Эйлерт медленно, с шипением, выдохнул сквозь сжатые зубы. В этом не хотелось признаваться даже самому себе, но едва ли не впервые в жизни он испугался: по-настоящему, до замирания сердца, до темноты в глазах! Испугался не за себя ― за жену и будущего ребенка!
― Ты как, родная? ― пользуясь тем, что к ним пока никто не подошел с очередной порцией поздравлений, наследник заглянул Лейсе в глаза, и увидел в них ― нет, не ужас, как пару мгновений назад, и не волнение, ― а злой задор.
― Знаешь, муж, а это даже весело! Тайны, интриги, заговоры… Нескучно живет его величество! И нам, насколько я понимаю, такое же веселье длиной в жизнь предстоит?
Ох! Его ли это Синеглазка? Куда девались ее стеснительность и робость? Правда, впервые увидев его, своего мужа, в кабинете короля после долгой разлуки, Лейса в порыве злости и обиды тоже забыла робеть. Да и потом, пытаясь прорваться мимо стражников, проявила отчаянную смелость.
И все же… Эйлерт некстати вспомнил, как отпустил Анналейсу с утра попрощаться с подругами. А ведь с четверкой Лейсы должна была ночевать племянница королевского мага Ночи ― двойник жены. Что, если девушки решили поменяться местами?! Тогда становится понятным, отчего Синеглазка, вернувшись от подруг, отказалась подставить губы для поцелуя и поспешила сбежать в спальню!
Эйлерт с трудом оторвался от пугающих мыслей.
― Да. Счастье, ― ответил невпопад и тут же потребовал ответа. ― Ты ― Лейса? Или нэйта Кэрита?
Синеглазка не испугалась вопроса. Откликнулась все с тем же злым задором:
― А ты как думаешь, Эйлерт?
«Не признается, ― сообразил наследник. ― Если рядом ― сама Синеглазка, то она могла разозлиться, что я не узнал ее и заподозрил в своеволии. А если рядом нэйта Кэрита, то она не посмеет выдать жену, раз уж согласилась подменить ее...»
Придумать способ, как распознать, кто рядом ― жена или ее двойник ― Эйлерту не дали.
― Королевский наследник, значит? А в отчий дом заглянуть Эйлерт Дьярви Вебранд не сподобился? И то верно ― зачем? Король от всех долгов освободил… ― голос Эртруара нэйт Вебранда, главы Дома Ночи, сочился ядом.
Эйлерт, впрочем, виноватым себя не почувствовал ни на миг.
― Темных ночей, отец, ― произнес холодно. ― Как здоровье нэйты Валкасты? Как ее шестиногий питомец? Все так же не слазит у нее с колен и ест с рук?
Рука жены неожиданно легла поверх его сжатого кулака. Лейса будто почувствовала, как непросто дается Эйлерту разговор с родным отцом и решила поддержать его, давая знать: я тут, я рядом и на твоей стороне. На сердце у наследника сразу потеплело.
― Твоя мать знала, что ты вернешься. Ждала. ― Нэйт Эртруар не считал нужным отвечать на вопросы сына и продолжал стыдить. ― Но ты как был своевольным упрямцем, так им и остался. Удивительно, как только военную академию закончить сумел с таким-то норовом?
― О да! Я вернулся. Прости, что посмел выжить, хотя вы с матушкой этого явно не желали! Но теперь я вашим планам не помеха, не так ли? На место в Совете не претендую, на часть наследства ― тоже. Разве плохо все устроилось, нэйт Вебранд? ― Эйлерт шумно выдохнул, выпуская гнев и обиду.
Он ещё многое мог бы сказать отцу, во многом упрекнуть, но не устраивать же семейную сцену на глазах у короля, Совета и доброй сотни придворных?
Глава Дома Ночи, похоже, сошелся с сыном в этом мнении. Ему тоже претило развлекать посторонних и порождать сплетни.
― Вот на Совете и встретимся, Эйлерт. Очень скоро встретимся! ― то ли пообещал, то ли пригрозил Эртруар нэйт Вебранд и, не удостоив жену своего сына ни словом, ни взглядом, зашагал прочь ― прямой, как палка, и такой же сухой.
― Не приведи Столпы иметь такого родителя! ― провожая главу Дома Ночи взглядом, прошептала Анналейса.
Эйлерт накрыл ее тонкие пальчики, поглаживающие его сжатый кулак, свободной рукой.
― Теперь понимаешь, почему я так дорожу тобой и нашим ребенком? ― шепнул в ответ. ― Вы ― моя единственная семья! Все, что у меня есть…
Произнес это ― и вспомнил, как только что сомневался: а жена ли рядом с ним? Пользуясь тем, что их руки соединены, потянулся к магии Синеглазки. Поток силы Ночи тут же откликнулся на его зов. Эйлерт зачерпнул из него, открылся, надеясь ощутить живущую во чреве жены новую жизнь, и… ничего не почувствовал.
Невозможно!
Не могла его Синеглазка так поступить ― с ним, с королем, с собой!
Эйлерт почувствовал, что его кулаки помимо воли начинают сжиматься еще сильнее и поспешно выпустил тонкие девичьи пальцы, пока не раздавил их. Вцепился в подлокотники кресла. Они жалобно заскрипели-застонали, по отполированной древесине побежали трещины.
