― И меньше ― тоже, ― вдруг ухмыльнулась осмелевшая Синеглазка. ― Ты ведь сам меня такую выбрал и полюбил, Эйлерт! Уверен, что хочешь видеть рядом скучную чопорную аристократку или робкую серую моль?
― Уверен, что хочу видеть тебя, Лейса. Каждое утро и каждый вечер. Живую, теплую, родную! ― Он снова впился в губы Лейсы поцелуем.
В этот раз ― не бережным и успокаивающим, а требовательным, властным и жадным.
― На первый раз, думаю, этого наказания будет достаточно, ― дождавшись, когда жена начнет задыхаться, Эйлерт отпустил ее, но отстраниться не позволил.
Развернул, прижал к боку, чтобы не смела шелохнуться, и обратил, наконец, внимание на людей, что стояли совсем рядом и старательно делали вид, что их здесь нет.
― Докладывайте, ― приказал ровно, будто не задыхался только что, терзая мягкий рот любимой женщины, ― кто чего имеет сообщить?
Желающих доложить нашлось немало. Прежде всех отчитался первый секретарь. Он, похоже, почти не сомневался, что останется на своей должности и при новом правителе.
― Стражников ко всем выходам с площади отправили. Целителя к вашим магам пригласили. Младших маг-дворецких для наведения порядка на площади вызвали, ― сказал он. Чуть подумал и добавил честно. ― Это все ― распоряжения нашей королевы.
Эйлерт вдруг понял: если он хочет, чтобы Анналейса с ним не спорила прилюдно и не пыталась отдавать приказы, которые пойдут вразрез с его указаниями, тогда и он должен отвечать тем же. Не дело это ― прививать подданным неуважение к супруге.
― Королева распорядилась мудро, ― заявил Эйлерт вслух. Услышал, как с облегчением выдохнула его Синеглазка. Но теперь его волновало другое: товарищи, о которых он вспомнил сразу, как только убедился, что жена цела и достаточно бодра. ― Где целитель? Что там с моими побратимами?
― Мы тут, ваше величество! ― Раздался голос из-за спин людей, стоящих вокруг Эйлерта. Они, повинуясь жесту своего нового короля, торопливо расступились.
Друзья Эйлерта обнаружились там, где он их и оставил: прямо под стеной замка. Мор Дэгри, похоже, пострадал меньше всех: он уже сидел, прислонившись спиной к холодным камням, и аккуратно разминал затекшую шею. Глаза его все еще казались затуманенными.
Нэйт Маракс встать был еще не в силах, но уже вернулся из беспамятства и слабо постанывал сквозь сжатые зубы. Целитель как раз заканчивал напитывать силой заклятие снятия боли, которое наложил на раздробленную и уже закованную в лубок ногу нэйта.
― Кости сопоставил, слегка срастил. Хромать славному сыну Ночи не придется, ― кивнул на Маракса мор Хелбрид.
― А с магами Дня и Заката что? ― Эйлерт, ведя Лейсу за руку, подошел ближе и с опаской взглянул на Кьярвела и Ханге.
― С ними больше всего забот будет. Кости черепа повреждены, кровь внутри под ними скопилась. Я уже попросил подать носилки. Заберу квелла и дэя в целительское крыло, там вместе с учениками спасением ваших товарищей займусь.
― Но помочь точно сумеете? ― Эйлерт сжал ладонь жены чуть крепче, черпая в ее молчаливом сочувствии силы пережить любые новости. Своих уже почти не оставалось.
― Сумеем, ваше величество, ― утешил его целитель. ― Пару дней покоя, заботы, и будут наши герои как новенькие! Да я первый всю силу отдам, чтобы спасти тех, кто на защиту моего Дома встал!
Эйлерт чуть успокоился. Выдохнул устало. Кажется, всё самое неотложное Анналейса успела организовать до его появления. Но и ему забот на несколько месяцев вперед хватит!
Вот, к примеру, дома Дня и Ночи обезглавлены, совет ― ополовинен. Предатели и мятежники не все выловлены и наказаны.
Спорить с королем ― одно дело. Такое советникам можно позволить. И выслушать их мнение никогда не лишне: вдруг что-то полезное предложат. Но вот нападать на правителя и его людей ― это уже преступление! И ему, Эйлерту, предстоит преступников найти и покарать!
― Вам бы тоже к целителям, ваше величество! ― подсказал первый секретарь. ― А еще я распорядился, чтобы купальни вам с супругой готовили да ранний ужин подавали. Негоже это ― весь день не евши ходить.
Эйлерт посмотрел на себя, на Анналейсу…
― Целитель нам без надобности, ужин тоже может подождать, а вот в порядок себя привести пора, ― повел плечами устало.
― Анналейсе еще и помощь мага Дня не помешала бы! ― рискнула вмешаться в беседу Бастинда. Она о наложенном на подругу заклятии не забывала ни на миг.
― Лейса, о чем речь? ― Эйлерт тут же забыл об усталости. О том, как сам же приказал немного подправить Синеглазке память, он тоже как-то подзабыл в горячке сражений, и теперь смотрел на нее с искренней озабоченностью. ― Что тебя беспокоит?
Лейса покачала головой с легкой растерянностью:
― Девушки говорят, они ― моя боевая четверка, а я их совсем не помню! ― пожаловалась чуть испуганно.
Вот тут Эйлерт и вспомнил о том, что придумал накануне. Представил, что будет, когда Анналейса узнает, кто виноват в ее пробелах в памяти, и заторопился увести жену в свои покои.
― Есть у тебя своя четверка, родная, ― вздохнул он тяжело. ― Пожалуй, мага Дня мы в свои покои пригласим. Умыться и переодеться все-таки нужно поскорее, а там и с остальным разбираться будем.
К счастью, Лейса с ним спорить не стала. Похоже, смыть с себя грязь и сменить испачканный наряд на чистый ей и самой не терпелось.
― Идем тогда скорее, ― позвала она. ― Здесь, пожалуй, и без нас дальше справятся.
― Справимся, не сомневайтесь! ― заверил первый секретарь, а начальник дворцовой стражи кивком подтвердил его слова.
― И вы, девушки, в дворец возвращайтесь. У вас ведь есть там свои покои? ― обернулась Лейса к боевым подругам.
― Да, моя королева, ― ответила Ювина, чуть кланяясь. ― Прежний король нас на втором этаже разместил. Заходите в гости, когда вспомните нас и захотите увидеть.
― Зайду! ― твердо пообещала Лейса.
Эйлерт только вздохнул тайком, услышав, как уверенно говорит Синеглазка о том, что память к ней вернется. Ох, непросто будет оправдаться перед ней! Как бы его решение, в правильности которого он и теперь не сомневался, не разрушило то хрупкое доверие, которое только-только установилось между ними!
Он мягко повлек жену за собой. Лейса пошла с ним, не сопротивляясь. Первой вошла в их общие покои, направилась к своей спальне, на ходу магическим колокольчиком вызывая прислугу.
― Лейса, любимая, ― окликнул её Эйлерт.
