– У нас свободная страна, – огрызнулся Урчун. – Где хотим, там и стоим.
– Да, но это всё же несколько странно, не находишь? – не сдавалась Флопсон, переводя взгляд с одного хорька на другого. – Я вот думаю, а действительно ли это совпадение? И главное, я при всём желании не могу понять, зачем вам понадобилось врать, что Тьялле побежал в парк грабить кроликов. Вы же прекрасно знаете, что это неправда.
– Именно! – поддакнул Фридолин. – Мы были в парке и опросили всех кроликов. И те сказали, что Тьялле никогда не был в парке и что их никто не грабил. Вы наврали! А свидетелям нельзя врать, ни при каких обстоятельствах. Это строго наказуемо. Вот.
Джек подошёл к хорькам почти вплотную.
– Вы нас что, за дураков держите? – сурово процедил он.
– Ну, как сказать: – Урчун неуверенно переминался с лапы на лапу.
Тут у Фридолина лопнуло терпение. Бесцеремонно схватив хорька в охапку, он поднял его в воздух и как следует встряхнул.
– Ну-ка быстро признавайся, где Тьялле! – грозно заржал он. – И не вздумай снова врать!
Оказавшись в воздухе, Храпун от неожиданности выпустил из лапы то, что всё это время прятал за спиной. Это была какая-то белая трубка, на конце которой торчал обрезанный палец жёлтой резиновой перчатки.
– Что это? – удивилась Флопсон и потянулась к трубке.
– Не трогать! – крикнул Джек. – Это вещественное доказательство. – Вытащив из рюкзака сверкающий носок, он осторожно поднял с земли загадочный предмет. Несколько секунд он пристально разглядывал его. Потом, сделав театральную паузу, торжественно объявил: – А знаешь, что это такое? Это – гороховое ружьё!
Флопсон застыла от изумления. А Урчун испуганно посмотрел на своего приятеля, который до сих пор болтался в воздухе, и, скорчив страдальческую гримасу, хрипло произнёс:
– Ладно, я признаю свою вину. Мы вас обманули.
От неожиданности Фридолин отпустил Храпуна. Хорёк неуклюже шлёпнулся на землю, но тут же вскочил и принялся потирать ушибленный зад. А Урчун продолжал говорить.
– Мы действительно видели Тьялле. Но он ограбил вовсе не кроликов! – Тут Урчун громко всхлипнул и оглядел всех присутствующих: – Он ограбил нас!
Его нижняя губа выпятилась и задрожала. Казалось, он вот-вот заплачет.
– Поймите, мы просто не могли вам это рассказать, – прошептал он. – Представьте только! Двух самых крутых парней во всём городе обворовал какой-то полосатый тенрек! – Он с мольбой взглянул на Флопсон: – Нам было безумно стыдно признаться в таком позоре.
По рядам полицейских прокатилась волна возбуждённого шёпота.
– Но, по крайней мере, нам удалось забрать у него оружие! – добавил Урчун, взглядом указав на белую трубку.
– Это ложь! – возмущённо закричала Флопсон. Она почти задыхалась от ярости: – Такого просто не может быть!
Финито-пиппилито!
«Что он несёт? Что за несусветная чушь?» – снова и снова спрашивала себя Флопсон, пылая от гнева.
Похоже, те же самые вопросы задавал себе и Храпун. Он с изумлением вытаращился на своего приятеля и попытался возразить:
– Чего? Но ведь…
Однако Урчун, явно заводила в их компании, грозно зыркнул на него, взглядом приказывая немедленно замолчать. Тот озадаченно нахмурился и почесал макушку. Хорёк был сбит с толку и, равно как и Флопсон, не понимал, что болтает его приятель.
К сожалению, другие животные этого не замечали. Они, не отрываясь, смотрели на Урчуна и с напряжённым интересом слушали его рассказ. Его подлый, лживый, с первого до последнего слова выдуманный рассказ!
Урчун утверждал, что на самом деле самый злой и противный парень во всей округе – это Тьялле. Что он почти с рождения живёт у фрау Плюмпух и обирает бедную женщину до нитки. А по ночам, когда ему становится скучно, он выходит на улицу и грабит беззащитных животных.
Постепенно до Храпуна начало доходить, к чему клонит его приятель. Он тоже выпятил нижнюю губу, начал усиленно тереть глаза и громко засопел. Казалось, хорёк вот-вот заплачет.
– Он угрожал нам гороховым ружьём! И это было ужасно больно! – жалобно заныл он. – Руки вверх, или я начинаю горошить! Вот что он нам сказал. – Храпун окинул страдальческим взглядом растерянных полицейских. – Кстати, а кто-нибудь из вас подвергался горошинью? Может, кого-то даже обгорошили?
– Да, меня, – подала голос Майли.
– Ну вот, – Урчун развёл лапами. – Тогда это был именно Тьялле.
– А что он у вас украл? – поинтересовалась Майли, сочувственно глядя на хорьков.
– Ничего! – решительно вмешалась Флопсон. – Ничего он у них не украл.
Но Урчун перебил её:
– А вот и украл! Он спёр у нас огромный апельсин!
– А ещё машину! – поддержал приятеля Храпун.
Джек задумчиво почесал затылок и подозрительно посмотрел на Флопсон:
– В общем, кто-то из вас врёт. Либо хорьки, либо ты.
– Мне-то зачем врать, сам посуди? – возмутилась Флопсон.
– Ну, может, ты это делаешь… как бы неосознанно, – предположил Фридолин. – Может, ты сама ничего не знала. И даже представить себе не могла, что твой друг на самом деле жулик и вор.
– Тьялле никакой не вор! – отчаянно закричала Флопсон.
Но Урчун не собирался отступать.
– У кого-нибудь из вас есть нечто ценное? Какие-нибудь сокровища? – поинтересовался он.
Джек энергично закивал:
– Да! У меня много сокровищ!
– Ох, ох! – Урчун удручённо поцокал языком. – Тогда, скорее всего, Тьялле нужны именно твои сокровища!
– Да нет же! – ещё громче закричала Флопсон. Она повернулась к Джеку, но натолкнулась на взгляд, полный глубокого разочарования.
– Ты действительно ничего не знала о его проделках? – подозрительно спросил он.
– Нет! – чуть не плача, воскликнула Флопсон. – То есть НЕТ не в смысле, что я не знала. А НЕТ в другом смысле… В общем, ХОРЬКИ ВРУТ!
«Зачем им это? Чего они добиваются?» – все эти вопросы пульсировали в её маленькой голове.
– Нет, нет и ещё раз нет!!! – злобно зашипела она. – Всё это неправда!
– Откуда ты знаешь? – не сдавался Урчун. – Вообще-то у клеточных животных всё может быть. Никогда не предугадаешь. Вот живёт себе зверёк, живёт… А потом – раз! – и у него случается заскок!
– Но только не у Тьялле! – Флопсон схватилась за голову. – У Тьялле не может быть никаких заскоков!
Тут вмешалась Майли.
– Кстати, – она смерила панду недоверчивым взглядом. – Меня ведь обстреляли на чердаке вашего дома. То есть дома, в котором Тьялле прекрасно ориентируется. А теперь мы узнали, что у него было гороховое ружьё! – Она крылом указала на белую трубку.
