— Судя по найденным бумагам, да. Увижусь, поговорю. Может, вспомню чего.
О существовании поселка Долгопрудного я узнал пару часов назад из случайно подслушанного на трамвайной остановке разговора двух пожилых людей, но в одном я был уверен: это самое последнее на земном шаре место, где меня стоит искать в ближайшие сорок-пятьдесят лет.
— Когда ты собрался ехать?
— Завтра. Быстрее уеду, быстрее вернусь.
— Значит, вечер проведем вместе?
— Почему только вечер? Мы уже вместе. А сейчас только половина первого.
Анна посмотрела на миниатюрные желтые часики, как бы сомневаясь в точности моих слов.
— Сейчас я не могу. Я уже должна бежать. Надо повидать одного человека, дальнего родственника. Он здесь проездом, пробудет только два часа. Потом я снова свободна.
— Где мы встретимся?
— Давай у меня, если, конечно, хочешь. Посмотришь, как я живу. Это хоть и общага, но у меня отдельная комната. Я буду рада, если ты придешь ко мне в гости. К шести часам.
Ее предложение, разумеется, устраивало меня. Я не сомневался, что не только тот вечер, но и всю последующую за ним ночь мы проведем вместе, а если это случится не на моей территории, то лучшего и желать нельзя. Романтическое свидание в неухоженной квартире, на балконе которой устроен оружейный склад — это не в кайф. Отдельная комната, пусть даже в общаге, была куда лучшей идеей во всех отношениях.
— Не провожай меня, — сказала Анна, отбив мою попытку увязаться за ней хотя бы до выхода из парка. — Я пойду сама.
Я не расстроился. Сама так сама. Найду чем заняться. Прежде всего предстояло решить, куда именно мне ехать. Во-вторых, как ехать. Мест было много, и все они были одинаково для меня чужие. Нигде меня никто не ждал. Поэтому я решил ехать в Киев, мать городов русских. Приеду в столицу, а там уже прикину, что к чему.
Способов передвижения тоже было много. Люди летают на самолетах, ездят на поездах, рейсовых автобусах и автомобилях. Путешествуют автостопом. Скачут на лошадях и трясутся на ишаках. Крутят педали велосипедов и сплавляются на плотах. Да мало ли еще как. Всего не перечесть. В моей ситуации, однако, я видел только два варианта: железная дорога и междугородний автобус. От возможности воспользоваться «мустангом» я отказался. Автомобиль был официально зарегистрирован, что облегчало правоохранительным органам вычислить меня, возникни у них такое желание.
Через минуту размышлений я решил отказаться и от железки. Исключительно для того, чтобы при покупке билета не засвечивать свое имя. Оставался автобус. Требовать у людей паспорт при покупке билета автобусные кассиры, к счастью, пока не додумались.
Я отправился на центральный автовокзал и без проволочек купил билет на следующий день. Отправка — в десять часов утра. У меня будет достаточно времени, чтобы после пробуждения не спеша собрать манатки. Спрятав билет, я вскочил в троллейбус и через две остановки оказался в центре, возле уже знакомого мне здания «Укртелекома». Там же я заметил два культовых учреждения: костел и православный храм. Вспомнил о Сёдже. Кажется, у него на шее была цепочка с крестом. Разумеется, это могло ничего и не значить, но кто его разберет — судьба не дала нам достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше. Я посмотрел сначала на костел, потом на храм, решая, куда двинуть. Я не знал, кем был Сёдж по вероисповеданию, но храм был ближе, и я пошел туда.
Шла воскресная служба. Слева от иконной лавки висел прейскурант духовных услуг. Я записал на бумажке слово «Сергей», заказал заупокойную молитву и отсчитал по таксе. Сдачу мне не дали, вместо нее сунули коричневую свечечку. Народу было много, и я передал свечку вперед, чтобы ее где-то приткнули. Торопиться было некуда, и я немного постоял, слушая службу и думая о товарище. Я не знал, как он жил, но знал, как умер. Красиво умер. Вряд ли моя жизнь в глазах Всевышнего стоит очень дорого, но тогда я искренне надеялся, что за меня Сёджу простится многое.
Выйдя на улицу, я был атакован несколькими нищими. Двум сунул мелочь, остальных послал к черту. Электронные часы на «Укртелекоме» показывали четырнадцать ноль пять. Не зная, чем себя занять, я побрел по улице, разглядывая витрины, пока не увидел кинотеатр. Отличное, между прочим, средство, чтобы убить время. К тому же без этой дебильной рекламы посреди ленты.
В синем зале шел «Авиатор» с Ди Каприо в главной роли, в красном — «Турецкий гамбит» по роману Акунина. Я выбрал «Гамбит». Во-первых, мне нравился этот роман (я его прочитал в больнице), во-вторых, до начала сеанса оставалось всего пять минут.
Фильм меня разочаровал. Я насчитал лишь два момента, которые меня реально зацепили: это стрельба в подсолнухах в начале фильма (хорошо поработал оператор) и песенная композиция в конце. Все остальное оказалось лишь жалкой пародией на книгу. Никогда бы не подумал, что можно до такой степени испохабить довольно неплохое чтиво. Главного героя, аскета и интеллектуала, создатели фильма превратили в вечно улыбающегося полудурка, что-то вроде героев Чарли Чаплина, дедуктивный талант которого сводился лишь к умению вычеркивать из списка подозреваемых, выбывших по причине преждевременной кончины, в надежде таким образом поймать турецкого шпиона. Под стать ему была и главная героиня, которая постоянно совала нос не в свое дело и так ужасающе визжала, что оставалось только жалеть, что никто не изобрел специальной волшебной палочки, с помощью которой зритель мог бы ненадолго оказаться в фильме. Уж я бы тогда заткнул ее верещащий рот.
Но больше всего удручало, что сценаристом оказался сам автор романа. Когда над твоим произведением изгаляется кто-то посторонний, это еще можно понять. Но когда ты сам…
V
Общежитие Анны располагалось на отшибе. Троллейбус долго ехал мимо бетонных заборов, скрывающих от позора обанкротившиеся заводы, мимо закопченных гаражей и унылых складских помещений. Я слез на конечной и осмотрелся. По левую руку, за проезжей частью, был стадион, за которым торчали в ряд три старые пятиэтажки. По правую, рядом с остановкой, — пивной ларек и два железных стола. За одним столом пили пиво и курили, за другим пили пиво и играли в карты, но, когда я поравнялся с заведением, все дружно оставили свои занятия и подозрительно посмотрели на меня. Я понял, что это и есть так называемый «пятачок», где аборигены и их гости при желании могли приобрести спичечный коробок с анашой, таблетки «экстези», ширку. Анна рассказывала мне об этой местной достопримечательности. По ее словам, каждый вечер, не особенно даже заботясь о конспирации, к «пятачку» подъезжали менты, забирали причитающийся откат и снова сваливали. Время от времени (когда горел план) случались облавы, но через два дня все «задержанные» опять оказывались на свободе, так как, заранее предупрежденные, они не имели с собой уголовно наказуемого количества дури.
Я перешел улицу. Прогрохотавший пустым кузовом грузовик обдал меня пылью. Если я правильно понял Анну, она жила во второй по счету пятиэтажке. Людей на улице почти не было. Пока я шел, мне навстречу попались только две пожилые гражданки, три собаки-дворняжки и один худой парень с серьгой в ухе и незажженной сигаретой. Парень попросил у меня огня. Я отрицательно мотнул головой. Он как-то странно посмотрел на меня и пошел дальше. Его взгляд мне не понравился.
