— Номер я не записала. Я его запомнила, — уточнила я на всякий случай.
— Вот как? Тогда скажи Субботе. Пусть для твоего спокойствия проверит номер в ГАИ.
У меня появилась идея.
— А может, это Остапенко решил меня попугать?
— Зачем Остапенко тебя пугать? — удивился Семенов.
— Злой он на меня. К тому же…
— Ищенко подозревает, что факт невключения в дело о смерти Бражко свидетельских показаний Сыча мог быть не просто халатностью со стороны майора Остапенко, — пояснил мою позицию Пиночет.
— Глупости! — отрезал Семенов, повысив голос. — Остапенко — нормальный мент. Отдельные дисциплинарные проступки с его стороны, конечно, не исключены, но чтобы он был связан с криминалитетом… Нет, я в это не верю.
— А фотопленка с Психом куда подевалась, которую Бражко снимал?
— Не знаю. В общем, проверь номер автомобиля. И ты убедишься, что все твои фобии надуманы.
Созвонившись с Субботой и продиктовав ему номер «мустанга», я вернулась к делу расчлененного гражданина Рыбаченко. Обещанные Пиночетом минусы я увидела очень быстро. Главным из них был даже не вид искромсанного на куски тела, а дикость и бессмысленность убийства. Я никак не могла понять причину такой жестокой расправы. Когда убивают за деньги, за наследство, за власть, из-за карьеры или там из-за боязни разоблачения — все это тоже страшно и мерзко, но хоть как-то можно логически объяснить. Что касается случая с сантехником, то здесь оставалось лишь развести руками. Да и сама подследственная, которая призналась в совершении убийства, как только проспалась и смогла худо-бедно соображать, ничего объяснить не могла. По ее словам выходило, что во время попойки, когда они с сожителем сидели в кухне, она вдруг встала, схватила со стола деревянную скалку и начала бить собутыльника по голове. Избиение продолжалось до тех пор, пока тот не перестал дергаться.
— Может, он вам угрожал, оскорблял вас? — все пыталась понять я, составляя протокол допроса. — Он вас бил?
— Нет, Артем Сидорович меня не бил. Вот Олежка, это мой бывший, тот — да, часто рукам волю давал. А Артем Сидорович, он всегда смирный. Правда, жадный был покойничек. Если когда сигарета последняя, так всегда сам курил, мне не оставлял.
— Так вы поэтому его убили?
— Милая, — просипела убийца, и ее испитое лицо скривилось в улыбке, — да не помню я. Сколько можно повторять? Ты сама придумай и запиши что-нибудь, если для тебя это так важно.
— Вы хоть раскаиваетесь?
— Я-то? — Подследственная задумалась, раскаивается она или нет, и через некоторое время все-таки кивнула головой. — Ой, ну конечно, раскаиваюсь. Ведь теперь посадят, а в тюрьме, говорят, плохо жить. На воле жизнь тоже не сахар, но все-таки получше, чем там. Ходишь себе куда хочешь. Да, так и пиши: дескать, раскаиваюсь.
Вся человеческая низость, полная деградация личности, скатившейся до первобытного уровня, предстали перед моими глазами. И все это приходилось выслушивать, протоколировать, оформлять. Так требовал закон. Еще никогда в жизни мне не доводилось столько писать.
Надо ли говорить, что расследование по делу о смерти милиционеров Шамрая и Бражко, а также все, что касалось Александра и его компаньона Серова, временно пришлось отодвинуть на второй план. Только часам к четырем поступил звонок от Андрея Субботы.
— С тебя сто граммов и пончик, Алеся Владимировна. Я проверил тачку и вот что выяснил… «Форд-Мустанг», белого цвета, номер 297 — 44 ГО числится за неким Максимом Владимировичем Красиловым, прописанным по адресу: улица Столичная, дом 68, квартира 157. Налоги за дороги платятся регулярно. Серьезных нарушений правил движения за хозяином не зарегистрировано.
— Ну, на полпончика ты, конечно, заработал, но не больше. Ведь подобную информацию собрать, думаю, несложно. Достаточно одного звонка в ГАИ.
— Погоди, это еще не все. Максим Красилов проходит по нашей базе данных. Наркоман. Его несколько раз задерживали с дозой. Количество наркотика, обнаруженного при нем, на открытие уголовного дела не тянуло, а за употребление не судят. Но главный прикол в том, что в декабре прошлого года Красилов умер. В квартире на улице Столичной давно живут другие люди. Она была продана еще при жизни Красилова. Итак, требуется выяснить, кто сейчас разъезжает по городу на «мустанге», зарегистрированном на его имя.
— Узнаем. Надо только дать ориентировку на автомобиль. Немедленно.
— А вот без тебя я никогда бы не догадался, — усмехнулся Андрей. — Дал я ориентировку. Мне обещали, что в случае обнаружения «мустанга» нас сразу же поставят в известность, так что готовь пончики.
На радостях я тут же помчалась с открытием к Владимиру Степановичу. Вот, мол, вы мне не верили, а зря.
— Что ж, — прокряхтел Пиночет, — наверное, у тебя и в самом деле нюх на всякое такое.
— Неужели вы по-прежнему продолжаете думать, что это простое совпадение? Кто-то незаконно пользуется автомобилем умершего человека, но со мной это никак не связано?
— А ты думаешь, что связано?
— Не знаю.
— Ну вот и я не знаю. Поживем — увидим. Чего сейчас гадать? Как там дело о расчленёнке? Движется?
— Вашими молитвами. Писать устала. Пальцы не слушаются.
— Пиши, Леся, пиши, — подбодрил Пиночет. — Больше бумаги, чище жопа — вот основная заповедь хорошего следователя.
В следующий раз Суббота позвонил поздно вечером, около одиннадцати часов. Я уже была дома.
— Только что говорил со своим знакомым из ППС: есть Красилов! Правда, без машины. Задержан случайно. Заметив одинокого запоздалого прохожего, патрульные решили проверить у него документы. Оказалось, что он не только чужой машиной пользуется, но и паспортом.
— Ошибка возможна?
— Теоретически возможна, но практически маловероятна. Совпали не только фамилия, имя и отчество, но и год рождения. Он сейчас в седьмом отделении отдыхает. Завтра его переведут в городской изолятор, будем разбираться.
Голос у Субботы дрожал от радостного возбуждения. Я же была слишком уставшей, чтобы оценить новость по достоинству. Да и Шевченко сегодня был очень убедительным, доказывая, что я тут ни при чем. Опустившийся наркоман заложил за ханку документы и личный транспорт, а вскорости, не успев рассчитаться, умер. Новый хозяин просто переклеил фотографию. Вот и вся арифметика.
— Я звонил часов в десять, тебя еще не было дома. Как там у тебя, нормально? — спросил Суббота.
— К сестре ездила, недавно вернулась.
— Я спрашиваю, у тебя все нормально?
— Нормально, нормально. Спать хочу, а ты не даешь.
— Я почему спрашиваю, — продолжал Андрей, — Красилов был задержан в твоем районе. В десяти-пятнадцати минутах ходьбы от твоего дома. Еще одно совпадение?
Нет, для совпадений это был явный перебор. Ладно, завтра разберемся.
