XIII
Явившись утром на работу, я не могла не удивиться тому, как быстро меняется отношение коллег к человеку, который оказался в опале. Еще вчера «Лесенька, Лесенька», а сегодня сухой кивок вместо утреннего «здравствуй». Даже охранник на вертушке при моем приближении нырнул под стойку, чтобы только не встречаться со мной взглядом. Я поднялась на второй этаж, прошла в конец коридора, заранее достав ключ от кабинета, чтобы побыстрее юркнуть в него.
— Ищенко! — окликнул голос за спиной.
Я обернулась и не поверила своим глазам. На пороге своего кабинета стоял Шевченко.
— Владимир Степанович, вы приехали!
— Приятно, что мои подчиненные соблюдают правила трудового распорядка, а то я боялся, что в мое отсутствие вы все от рук отобьетесь. А ну-ка, зайди ко мне.
Я не ожидала, что мой начальник вернется так быстро и, разумеется, была довольна.
— Как командировка?
— Удачная, даже более чем. Надеюсь, что и у тебя все в полном порядке.
— Шутите? У меня тут полный завал.
— В самом деле? — Пиночет улыбнулся.
— Еще какой! Дело вот шьют. — Я старалась говорить с иронией, в тон с Шевченко, хотя на душе скребли кошки. — Остапенко нашли с простреленной головой, слышали?
— В курсе.
— Так вот, есть мнение, что это я его до самоубийства довела. А вы, вероятно, и не догадывались, какой рядом с вами монстр. Слабонервного майора не пожалела. — Я с горечью усмехнулась и добавила: — А на самом деле его убили. И я даже знаю, кто это сделал.
Шевченко помотал головой, словно отказываясь верить услышанному.
— Вот тут ты ошибаешься.
— Подождите делать выводы. Я вам сейчас такое расскажу!
— Знаю я, что ты скажешь. Вместо Остапенко оборотнем оказался его подчиненный, старший лейтенант Зозуля. Ему удалось перевести стрелки на своего непосредственного начальника, а заодно и тебя подставить. Он же имитировал самоубийство. Однако с правой рукой маху дал.
— Верно, — озадаченно протянула я. — А вы откуда знаете?
— Я же твой наставник. Положение обязывает. Еще я знаю, что Зозуля майора Остапенко не убивал. То есть майора вообще не убивали.
— И вы туда же, Владимир Степанович! Не поверю я, чтобы майор по своей воле мог свести счеты с жизнью!
— Живой он, твой Остапенко, живой! Сидит сейчас на конспиративной квартире МВД, телевизор смотрит, в потолок плюет. Его сослуживцам было объявлено, что родственники Остапенко увезли его тело в другую область, на родину. Это чтобы инсценировкой похорон не заниматься. Хлопотно больно… Что с тобой, Леся! Ты это… сядь.
Пиночет пододвинул стул и помог мне сесть. Я же не могла прийти в себя от шока. Надо же, не жизнь, а сплошное кино. Не знаешь, к чему быть готовой через полчаса.
— Значит, инсценировка?!
— Да.
— Гады вы все, вот что я вам скажу.
— Ну-ну, успокойся. Идея эта принадлежит самому Остапенко. Он понял, что кто-то из его отдела сотрудничает с криминалитетом, но не мог выяснить, кто именно. Под подозрением оказались трое. Поэтому было решено устроить представление. Наврав председателю комиссии о тебе и о том, что для Остапенко было не важно, с какой руки стрелять, Зозуля себя выдал. Виталий Сергеевич — левша стопроцентный. Он специально ствол не в той руке держал, чтобы посмотреть, как Зозуля отреагирует.
— Зозулю арестовали?
— Пока нет. Надо же выяснить, кто его настоящий хозяин. Хотя связь уже прослеживается.
— Довгаль? Который заведует охраной Хахалина?
— Ты догадлива. Мы теперь знаем гораздо больше об этом человеке. Честно говоря, с этим и была связана моя командировка.
— Постойте, значит, служебное расследование, моя опала… Это что, тоже часть спектакля?!
Пиночет слегка кивнул.
— Знаете, Владимир Степанович, у меня такое чувство, будто бы меня изнасиловали.
— Не обижайся.
— Вам легко говорить «не обижайся»…
Зазвонил внутренний телефон. Шевченко снял трубку, послушал и коротко ответил:
— Сейчас будем. — Затем повернулся ко мне: — Пошли, Ищенко.
— Куда?
— К Александру Антоновичу. Разгребать твои завалы.
Кроме самого Зажирко в его кабинете находились два человека, которых я раньше никогда не видела.
— Вы уже успели ввести Ищенко в курс дела? — осведомился прокурор, обращаясь к Шевченко, едва мы успели переступить порог.
— Отчасти.
— Превосходно. Остальное она поймет по ходу беседы. Присаживайтесь. — Прокурор повернулся к своим гостям и сказал: — С Владимиром Степановичем вы уже знакомы, а это та самая Ищенко, младший следователь. Познакомься, Алеся Владимировна, это сотрудники управления службы безопасности — Гуменный Игорь Олегович и Воробьев Иван Николаевич. Начнем наше оперативное совещание. Какой там у нас главный вопрос на повестке дня?
— Главный вопрос, где сейчас Подольский. Его показания нам бы сейчас ой как пригодились, — подал голос Гуменный.
Возникла пауза, которой я сразу же воспользовалась.
— Показания Подольского у меня есть, — сообщила я. — Он сам вышел на меня прошлым вечером. У нас состоялась долгая беседа, и я, с разрешения Подольского, записала ее на диктофон. Кассета у меня с собой. — Я хлопнула по сумочке, которую так и не успела занести в свой кабинет. — Благодаря его показаниям очень многое становится ясным… Задержать его я не пыталась. К тому же это вряд ли бы удалось. Он сильный мужчина, а я слабая женщина. Но я могу связаться с ним в любой момент. Он оставил номер мобильного.
Я достала кассету и положила на стол, но никто, кажется, даже не посмотрел на нее. Взгляды Зажирко и его гостей были прикованы к моему лицу. Куда смотрел Пиночет, я не видела, он сидел рядом. В воздухе запахло очередным моральным изнасилованием. Так оно и получилось.
— Я очень рад, что вы сами рассказали нам о встрече с Подольским, — взял слово прокурор. — Иначе я бы просто не знал, что и делать. Похвально и то, что вы, как хороший товарищ, не вмешиваете в это дело старшего лейтенанта Субботу, который тоже был у вас в гостях вместе с Подольским.
Разговор стал принимать непонятный оборот. Впрочем, все ведь знали, что Суббота был приставлен ко мне в качестве охранника.
— Это была моя идея отпустить Подольского. Никуда он не денется. Мы нужны ему не меньше, чем он нам. И еще: я ему верю…
— Никто вас с Субботой не обвиняет. Вы правильно действовали.
— Вас что, содержание беседы не интересует?
— Содержание вашей беседы с Подольским нам известно. И запись у нас есть покачественнее, чем ваша, — сухо ответил Гуменный.
