Первые эксперименты Хэ Цзянькуя с большой вероятностью продолжатся именно в таких местах – роскошных, защищенных и доступных только для избранных. Возможно, впрочем, не конкретно в Южной Корее, поскольку здесь процедуры, подобные ЭКО, довольно жестко регулируются законодательством. Но в какой-нибудь другой похожей клинике – наверняка. Она будет располагаться где-либо на тропическом острове или в огромной торговой галерее в стране с более мягкими законами. Например, в Мексике, привлекающей и шарлатанов, и серьезных ученых отсутствием строгих правил для различных видов медицинского вмешательства. На данный момент в Мексике никаких запретов на проведение генетических модификаций нет
[39].
* * *
За несколько дней до визита в Сеул я приехала в Саппоро, на север Японии, чтобы встретиться с Исии Тэцуя, ученым, который занимается биоэтикой в Университете Хоккайдо. Мы идем с ним в университетское кафе, где заказываем лазанью, что в Японии кажется странным, но в меню только европейские блюда, и я делаю вывод, что и в японских университетах питание организовано не лучшим образом. Впрочем, возможно, со стороны моего собеседника лазанья была жестом уважения к гостю.
Исии Тэцуя – один из ведущих экспертов, изучающих влияние генетической модификации на нас и наше общество. Его исследования в первую очередь сфокусированы на особенностях развития плода и течении беременности при редактировании генома будущего ребенка
[40]. Главный вопрос: кто должен принимать решения? Я спрашиваю Исии Тэцуя напрямую, верит ли он, что люди скоро начнут генетически изменять своих детей? То есть выйдет ли, по его мнению, процесс за рамки отдельных научных экспериментов?
«Неизбежно, – отвечает Исии Тэцуя. – Люди недостаточно мудры. И мы, как родители, наверняка попытаемся использовать новую технологию, чтобы получить ребенка с желанными для нас качествами. Эти качества могут касаться как здоровья, так и внешности, – скажем, цвета глаз или волос. Я думаю, что и такой тип модификации будет возможен».
Несколько раз на протяжении разговора Исии Тэцуя подчеркивает важность одного вопроса – вопроса согласия на генетическое изменение – и обращает внимание на то, что сам ребенок лишен возможности согласиться или не согласиться на вносимые коррективы.
«Важно помнить, что и я, и вы – мы появились на свет, не дав на это согласия. Нашу судьбу решили наши родители. При генетическом манипулировании требуется согласие родителей и врачей, но не ребенка. Это очень важный аспект. Это ставит в сложное положение не только рожденного таким способом ребенка, но и будущие поколения».
Мне не всегда удается понять английский язык собеседника. Он прибегает к недосказанности в классической японской манере, но его оценки и критические замечания взвешенны и тщательно продуманны – да и сама тема, вне всякого сомнения, для него чрезвычайно важна. Он не использует двусмысленных или навязываемых толкований. Чувствуется его увлеченность: разговаривая, он жестикулирует, иногда делает долгие паузы, прежде чем что-то сказать, улыбается и смеется. Чаще всего он произносит слово «проблематично». И постоянно отмечает, что тема сложная. Мы живем в неопределенное время. «Но я считаю, что самое главное – вопрос согласия. Если случится трагедия, ребенок обвинит врачей или родителей. Это очень проблематично. Ребенок может родиться с неудачным генетическим изменением или с тем, которое попросту покажется ему ненужным. Легко вообразить, какое глубокое и долгое воздействие это окажет на всю семью. Если же женщине придется пережить аборт из-за генетически поврежденного плода, это тоже станет трагедией, – говорит он. – Ребенок со случайными генетическими отклонениями или изъянами – трагедия».
Тэцуя съедает кусочек лазаньи и продолжает: «Эффект применения технологии будет колоссальным. Он может быть положительным. Но в некоторых случаях, скажем, в двух из десяти, он может быть, напротив, разрушительным».
Впрочем, этот аргумент можно с тем же успехом сделать аргументом «за». Ребенок, рожденный с болезнью, от которой его можно было избавить, потом, вероятно, обвинит родителей в том, что те ничего не предприняли и отказались от генетической модификации.
* * *
Есть две проблемы, которые человечество рассчитывает решить с помощью модификации эмбрионов. Первая связана с необходимостью предотвратить рождение детей с серьезными генетическими заболеваниями. Так будут спасены дети, которые сейчас погибают во время беременности или сразу после рождения. Вторая проблема касается тех, кто по каким-либо причинам не может завести детей, – таким людям генные технологии смогут помочь стать родителями. На деле оба типа генетического вмешательства уже опробованы, причем задолго до заявления Хэ Цзянькуя.
Двумя годами ранее, в 2016-м, в Мехико иорданская женщина с помощью американского врача родила генетически модифицированного ребенка. Эта беременность стала попыткой одновременно исправить генетический изъян и решить проблему фертильности. Но в громких заголовках речь шла не о генах. Газеты публиковали огромные статьи о том, что на свет появился ребенок от троих родителей
[41].
