Китай – удивительная страна со сложной культурой. Но путешествовать здесь отнюдь не всегда приятно. Великий китайский файрвол блокирует многие сайты. Повсюду камеры наблюдения. Сумки сканируются, и в автобус или метро нельзя войти, миновав металлодетектор. Постоянно проверяют удостоверение личности. В стране царит паранойя. Двадцать или даже десять лет назад, когда я была в Китае в предыдущий раз, складывалось впечатление, что страна медленно, но верно движется в сторону демократизации. Теперь же железный контроль со стороны Коммунистической партии очевиден.
Я приехала в наукоград, чтобы посетить Юньнаньский центр биомедицинских исследований приматов (Yunnan Key Laboratory of Primate Biomedical Research), который специализируется на генетической модификации обезьян и поиске возможностей более широкого использования результатов этих изысканий в медицине
[74]. Моего гида зовут Хи Линь или, как она представляется на западный манер, Амели. Она говорит, что тоже подумывала переехать сюда из города, но пока не решилась. Если она будет жить здесь, у нее не останется ничего, кроме работы. Поэтому она каждый день приезжает в исследовательский центр на машине, тратя на дорогу два часа; по пути она слушает южноафриканского политического комика Тревора Ноа или планирует следующую поездку за границу. В ближайшее время она собирается посетить Таиланд и Канаду.
Центр представляет собой несколько больших зданий с лабораториями и офисами, на территории слышны крики обезьян. Близко подходить к ним нельзя, запрещено ходить между клетками и фотографировать. Ограничения объясняются в том числе и необходимостью защитить обезьян от инфицирования и болезней. Амели также не имеет доступа к животным. Что касается фотографирования, то это вопрос как безопасности, так и научного престижа. Во всем мире трудно получить разрешение на съемку подопытных животных, кроме того, детеныши обезьян за решеткой – печальное зрелище. Амели проводит меня на специальный балкон, где устроена смотровая площадка для посетителей.
За стальным ограждением расположены небольшие строения, нечто вроде крепких теплиц. Это жилища обезьян – 76 домиков, где обитают почти 4000 мартышек и макак-резусов. Крыши построек сделаны из прозрачного пластика, стены – открытые решетки. В каждой «квартире» живет семейная группа: самец, несколько самок и множество детенышей. С потолка свисают кольца, имеются вертикальные и горизонтальные качели, веревочные лестницы, места для сидения. Обезьяны выглядят спокойными и здоровыми. Я не специалист по уходу за животными, который, возможно, обратил бы внимание на что-то другое, но я не заметила в поведении обезьян ничего такого, что указывало бы на стресс, апатию или плохое самочувствие.
Пара ближайших животных с любопытством разглядывает нас в течение нескольких секунд, но потом им надоедает; они смотрят на нас так же, как мы смотрим на них. На веревочной лестнице сидит самка с крошечным детенышем на руках.
«Чаще всего обезьяны сами ухаживают за своим потомством, но иногда, когда они не могут этого делать или если детеныш родился слабым либо не вполне здоровым, персонал забирает малыша в лабораторию, где его кладут в инкубатор подобно тому, как поступают с новорожденным ребенком», – рассказывает Амели. Другие обезьяны лазают по веревкам или сидят, задумчиво почесываясь. От них нелегко оторвать взгляд, и кажется, что мы в зоопарке. Между домиками стоят большие сачки, которые используются для ловли обезьян. Эти животные пока не участвовали в экспериментах. Амели показывает кухню, где животным готовят еду (прием пищи трижды в день), обезьянам дают свежие фрукты и овощи.
«Периодически для них даже пекут специальное печенье. У нас тут что-то вроде небольшой фабрики по производству деликатесов для обезьян, – шутит Амели и сообщает, что все здания спроектированы в соответствии с международными правилами, а лаборатория прошла международную сертификацию. Зимой в жилищах обезьян подогревается пол, в клетки кладут игрушки. Нет никаких признаков того, что обезьянам здесь плохо.
* * *
Несмотря на то что в мировом масштабе этот проект может показаться не самым важным, он символизирует одну из волн захватившего Китай научного шторма. Когда в разгар холодной войны в космос полетел «Спутник-1», конфликт между Советами и Штатами был очевиден. Но развязанная Китаем научная гонка не дает точных представлений о том, кто будет конкурентом. Должен ли остальной мир беспокоиться в связи с китайскими разработками в области генетики? Мнение, высказанное в журнале The Economist, звучит однозначно:
«Западные политики обеспокоены доминирующим и нарушающим общепринятые нормы поведением высокотехнологичного Китая – и не только в плане нового оружия, которое эта страна способна произвести. Авторитарные режимы исторически использовали науку для притеснения собственного народа. Китай уже сейчас использует искусственный интеллект, к примеру, для распознавания лиц в реальном времени. Внешний мир может воспринимать действия Китая в области генетики, автономных информационных технологий или геоинженерии как крайне пугающие»
[75].
Научные разработки и изобретения Китая принесут пользу всему миру. Но при этом исследования, научное сотрудничество, привлечение иностранных специалистов с предоставлением им лабораторий, телескопов и оборудования для изучения физики элементарных частиц становятся инструментом мягкой дипломатии, наделяют Китай особой властью и возможностью навязывать свою волю. А также позволяют контролировать собственное население.
Среди научных интересов Китая особое место занимает генетика. Это новая область знаний, и конкуренция здесь по-прежнему невелика.
Мы с Амели поднимаемся в кабинет к профессору Цзи Вэйчжи, именно он 10 лет назад основал этот центр. Этот 60-летний ученый остается главной движущей силой научного прорыва. Несмотря на годы работы в различных университетах США, он не очень хорошо говорит по-английски. Цзи Вэйчжи – представитель первого поколения ученых эпохи после Культурной революции, когда страна начала поэтапно устанавливать контакты с Западом. Цзи высок, приятен в общении, энергичен, говорит прямо и ясно. Для него очевидно, что технология CRISPR будет использоваться для модификации человека.
«Я надеюсь, что в будущем мы сможем с помощью генных технологий сделать человека более здоровым. Сможем предотвращать тяжелые заболевания еще до рождения ребенка. Некоторые люди являются носителями поврежденных генов, что вызывает большие проблемы как в семьях, так и в обществе. И если генные технологии способны решить эти проблемы, то я думаю, что их следует применять и тем самым делать общество более здоровым. Я на это надеюсь».
