* * *
Есть тесты дурацкие, но смешные – рассказывающие, какой силой вы бы обладали, будь вы супергероем, какие вина вы должны любить, какой крем наиболее полезен вашей коже или на каком сайте знакомств больше пользователей, которые окажутся для вас генетически более подходящими
[167].
В любви к гороскопам нет ничего странного. Я твердо убеждена, что случайное расположение звезд и движение планет не имеют никакой власти над моей жизнью, никак не определяют мою личность и не управляют моими решениями. Обратное абсурдно. Но я частенько читаю гороскопы, особенно краткие прогнозы в начале каждого месяца. Это – развлечение, я не отношусь к нему серьезно, но иногда вдруг задумываюсь: «В этом месяце особенно важно обратить внимание на отношения с друзьями…» А ведь я действительно давно никого не приглашала на ужин, надо бы это исправить…
Я могу пользоваться астрологическим прогнозом, не веря в него, – просто извлекать пользу из размышлений в минуту отдыха, не позволяя астрологам управлять мной или не выкладывая крупные суммы за развернутый индивидуальный гороскоп, основанный на моих данных. К генетическим тестам, которые касаются тренировок, стрессовых ситуаций, сайтов знакомств, диеты, сна и прочего, надо, конечно, относиться так же – как к развлечению. Это повод подумать о действительно нужном, стимул к переменам, которые должны нести радость. Выбирайте то, что нравится, и не обращайте внимание на остальное. Проблема в том, что ДНК-тестирование на поверхности выглядит научным, объективным и достойным доверия. И именно так его чаще всего представляют лаборатории, независимо от научной обоснованности результатов.
Трудно разобраться, какая часть теста имеет отношение к науке, а какая всего лишь гороскоп, далекий от реальности.
Но некоторым ваш геном гораздо интереснее, чем ваш гороскоп, поскольку именно генетическая информация помогла найти американского маньяка. Все большее число страховых компаний предлагают особые условия людям, сделавшим генетический тест на предрасположенность к определенным заболеваниям. Информация о результатах вашего теста оказывается не только у страховой компании. Лаборатория, проводившая тестирование, часто продает полученные данные. Здесь, как и во многих других областях новой цифровой реальности, вы прекращаете быть клиентом и превращаетесь в товар. Вы не платите денег за пользование Google, потому что он продает информацию о вас, и не случайно именно Google – один из главных инвесторов самой крупной генетической компании 23andMe. По той же причине стоимость генетических тестов невысока: сведения о вашем геноме сохраняются. Сохраняются и перепродаются. 23andMe, к примеру, продает такие данные фармацевтической компании GlaxoSmithKline. На настоящий момент покупателями информации выступают производители лекарственных препаратов, но ее можно продать и другим организациям, которые будут использовать ее в иных целях
[168].
Возможности генетических тестов привлекают не только частных лиц. Все большее число стран проводит генетическое тестирование населения, скажем, для поисков перспективных спортсменов, которые будут собирать урожай золота на международных соревнованиях. Такие проекты уже осуществляются в Китае и Узбекистане, а во многих государствах и спортивных федерациях свободно обсуждаются риски генетического допинга
[169].
Пока крупные лаборатории обещают новую прекрасную жизнь, вскрывается и другой аспект исследований. Собирая материал для этой книги, в сентябре 2018 г. я прожила несколько недель в Китае. Примерно в это же время мир узнал о том, как китайские власти обращаются с уйгурами, мусульманской народностью, проживающей на западе Китая. Порядка миллиона человек, огромную часть населения, поместили в «исправительные лагеря» без предъявления обвинений в нарушении закона. Людям не разрешается молиться, женщинам нельзя носить паранджу, мужчинам – традиционную бороду. Разделяются семьи, и исчезают люди. Целью является полное подавление культуры уйгуров и их возможного сопротивления режиму. На видео, снятом с дрона, тысячи людей со связанными руками и повязками на глазах загружают в поезда и перевозят в лагеря, расположенные в других частях страны.
Незначительная, как может показаться, деталь: в отчете Human Rights Watch указывается, что власти собрали генетический материал практически у всего уйгурского населения. Несколько миллионов взрослых и детей во время обязательного медицинского осмотра принудительно сдавали в пробирку образец слюны. Принуждение было явным, и людям не сказали, как будут использоваться данные тестов. Образец ДНК позволяет картировать, отслеживать пребывание человека в других городах. Его можно использовать в качестве доказательства возможного преступления, которым может стать протест против действий властей или контакты с иностранцами.
Сбор генетической информации о населении – шаг к тоталитарному государству. Используя те же методы, которые помогли найти серийного убийцу в Калифорнии, китайские власти смогут с легкостью следить за своими гражданами. Известно также, что Китай использует геном для проверки принадлежности своих граждан к меньшинствам, таким как уйгуры или тибетцы. В заявлении на получение одного патента в качестве цели указывается «исследование географического происхождения с помощью образцов ДНК с мест преступлений». Подобные данные необходимы также для борьбы с терроризмом, поскольку «расследование случаев терроризма становится все сложнее». Эти весьма смутные формулировки описывают практические последствия «бухгалтерского учета» в отношении этнического происхождения населения
[170]. И этот «бухучет» вводится вопреки уверенности большинства ученых в том, что определить этническую принадлежность человека с помощью генетического анализа нельзя. На протяжении всей истории люди занимались сексом и рожали детей, невзирая на границы. Этнические группы редко бывают генетически отделены от соседей.
