– Всё верно, об этом никому нельзя рассказывать.
– Никто не должен знать нашу тайну.
– Но ведь уже поздно, – резонно заметила одна из мышек. – Всё уже произошло. Похоже, мы спалились.
Полицейские принялись задавать вопросы. Очень много вопросов. Вопросы сыпались один за другим, а порой и все разом. Но поскольку мыши и сами тараторили как заведённые, перескакивая с темы на тему и перебивая друг друга, – мыши просто по-другому не умеют! – это уже не имело значения. Допрос превратился в безумный кавардак. А де Винтер всё это время металась между мышами и злобно шипела на них, чтобы они не вздумали сказать ничего лишнего.
В конце концов, Флопсон не выдержала. Выудив откуда-то из горы мусора старый, ржавый колокольчик, она бешено замахала им в воздухе.
– Тиииихо! – громко прорычала она.
В момент воцарилась полная тишина. Множество пар глаз уставились на неё. Флопсон перевела дыхание.
– Итак, – изо всех сил стараясь сохранять достоинство, объявила она. – Мы из полиции. И нам необходимо задать вам несколько вопросов.
– Ух ты! – восторженно закричали мыши. – Настоящая полиция! Ух ты! Круто!
И опять дружно затараторили, перебивая друг дружку. Флопсон пришлось снова задействовать колокольчик.
Когда, наконец, воцарилось молчание, она обратилась к мускулистой лесной мыши.
– Ты! Как тебя зовут? – строго спросила она.
– Меня? – мышь удивлённо вскинула глаза. – Я же Тапс!
– Очень хорошо, Тапс, – Флопсон выдохнула. – Итак, следуй за мной.
Другим мышам тоже безумно хотелось пойти вместе с ними. Флопсон сначала сомневалась, но потом сдалась. Пусть идут. Разумеется, при условии, что они будут вести себя тише воды ниже травы. Мыши радостно закивали.
Тапс отвёл полицейских в сарай. А кошка всё это время громко бранилась, посылая им вдогонку проклятия и угрожая полицейским ужасной расправой.
У стены в сарайчике стояло несколько полок. На первый взгляд совершенно пустых. Но, приглядевшись внимательнее, Флопсон обнаружила в одном из отделений маленькую, но совершенно обустроенную мышиную комнатку. Тут было всё – и кроватки, и мисочки для корма, и даже игрушки. А сбоку висели миниатюрные качели.
– Как же тут уютно, – с восхищением протянула Майли.
– Для меня очень важно, чтобы мои мыши жили в комфорте! – у них за спиной раздался гордый голос. Полицейские обернулись. В дверях стояла де Винтер.
– Эээ… Это, скажем так… несколько странно, – Флопсон подозрительно посмотрела на кошку.
– Почему? – возразила де Винтер. – Я ничего не имею против мышей. – Взгляд её на секунду потеплел. Потом она опомнилась и вновь приняла надменный вид. – Итак, вы убедились, что ничего ужасного тут не происходит? Так что можете убираться.
Флопсон едва сдержалась, чтобы не вспылить. Но она вовремя взяла себя в руки. Приблизившись к де Винтер почти вплотную, она твёрдо посмотрела ей в глаза.
– Мы представители звериной полиции, – спокойно произнесла она. – И мы сами решаем, когда нам уходить и уходить ли вообще. К тому же ты сейчас являешься главным подозреваемым.
– О! – обескураженно воскликнул Тапс. – И что же она натворила?!
Джек повернул лапки подушечками вверх.
– Она похитила вас! – объявил он.
– Чего? – Тапс был явно сбит с толку. – Неужто и впрямь похитила? – Он изумлённо посмотрел на кошку.
– Нет! – отрезала та. – Никто вас не похищал. Или вы уже забыли, что работаете на меня?
Мышь хлопнула себя по лбу.
– Ах да, точно! Мы на неё работаем.
– Но она же… кошка! Она рано или поздно съест вас! Опомнитесь!
– Чтоооо?! – в один голос заорали и кошка, и мышь. – Да никогда в жизни!
– Я породистая, аристократическая кошка… Из лучшего питомника в городе, – возмущённо пояснила де Винтер. – Я не ем мышей! Когда же до вас это дойдёт? Я их ненавижу. – Она спешно поправилась. – Я имею в виду, как еду.
– Слушай, прекращай вешать нам лапшу на уши, – прервала её Майли. – Твои сказки никого не убедят!
Флопсон кивнула.
– Ты задержана! – сурово сказала она. – За похищение мышей.
– Наверняка кролики тоже где-то тут! – воинственно поддержал её Джек.
Тут у де Винтер окончательно лопнуло терпение. Она буквально взвилась в воздух.
– Хватит! – заорала она. – Ладно, я вам всё расскажу. Только при условии, что потом вы оставите меня в покое, договорились? У нас и без того много дел.
Полицейские с нескрываемым любопытством уставились на неё.
– Ну? – едва сдерживая нетерпение, спросила Флопсон. – Давай уже, не тяни.
Кошка прошмыгнула в дальний угол сарая. Она явно чувствовала себя крайне неловко. Флопсон даже показалось, что она чего-то стыдится. Сделав три глубоких вдоха, де Винтер, наконец, заговорила.
– Мыши помогают мне проникать в зоомагазины, – смущённо призналась она. – Дело в том, что мне необходим… кошачий корм.
– Что? – у Флопсон невольно вырвался смешок. – Ты хочешь сказать, что мыши воруют для тебя кошачьи консервы?
Кошка стыдливо кивнула и уставилась в пол. Она выглядела такой жалкой и потерянной, что на мгновение Флопсон даже стало жаль её.
На несколько секунд воцарилось неловкое молчание. Потом де Винтер нерешительно подняла глаза. Было видно, что она собирается с духом.
Тапс ободрительно улыбнулся ей.
– Ну же! – воскликнул он. – Скажи им! Тебе нечего стесняться. Это ведь не твоя вина.
Де Винтер тяжело вздохнула.
– Посмотрите на меня, – она показала на свои ушки, которые так мило смотрели вперёд. – Я кошка очень благородных кровей. Мою породу специально вывели так, чтобы мои ушки были загнуты вперёд.
С этими словами благородная кошка изящно подошла к Фридолину и нежно потёрлась о его передние ноги. Потом снова тихо вздохнула.
– Выглядит очень даже симпатично, – с улыбкой заметил Фридолин.
– Что? – закричала кошка. – Я выгляжу как птичка?
– Нет! Сим-па-тич-но! – завопил ей в ухо Фридолин.
Теперь де Винтер поняла и кивнула.
– Ну да, выглядит это симпатично, тут ты прав, – печально продолжила она. – Но, понимаешь, с породистыми животными такое дело… – Она снова тяжело вздохнула. – Часто случается, что при выведении что-то идёт не так. И, к сожалению, многие кошки с загнутыми ушками очень плохо слышат. Мне ещё повезло, что я не совсем глухая. Я хоть что-то слышу. И…
