Миновав лесную опушку и оказавшись в сухом овраге за стеной деревьев, мы потеряли ее из виду, но, стоило нам достичь дна и начать подъем на противоположный склон, тварь вновь показалась позади, изрядно потрепанная, но прыти отнюдь не утратившая.
Какое-то время, пожалуй достаточное для короткой молитвы, она нас не замечала, однако, пронесшись над нами чуть стороной, описала круг и плавно, полого снижаясь, понеслась нам навстречу. Я, обнажив «Терминус Эст», отработал поводом, и мой вороной послушно развернулся, заслоняя Иону от летучей твари.
Как ни быстры были наши дестрие, тварь оказалась куда быстрее. Вооруженный остроконечным мечом, я, вероятно, принял бы ее на острие – и наверняка погиб, однако судьба распорядилась иначе. Налетевшую тварь я встретил ударом с двух рук. Казалось, клинок рассек воздух, и поначалу я решил, что ее тело слишком легко и прочно даже для лезвия бритвенной остроты, но в следующий же миг незнакомая тварь распалась надвое, точно тряпка, а мне в лицо повеяло жаром, будто прямо передо мной распахнули и тут же беззвучно захлопнули дверцу печи.
Я хотел было спешиться и осмотреть труп, но Иона с отчаянным воплем замахал мне рукой. Оставив высокий лес, окружавший Сальт, далеко позади, мы очутились среди бескрайней россыпи крутых холмов, поросших косматыми кедрами. Целая роща подобных кедров ожидала нас наверху, на склоне оврага, и мы, точно безумные, пригнувшись к холкам дестрие, ворвались в заросли.
Вскоре путаница ветвей сделалась так густа, что дестрие были вынуждены перейти на шаг. Вдобавок нам почти сразу же преградил путь отвесный утес, и тут уж, хочешь не хочешь, пришлось остановиться. Как только треск сучьев и топот стих, сзади и сверху донесся сухой частый шорох и треск, будто где-то над головой бьет крыльями раненая птица, застрявшая в кроне дерева. Казалось, легкие вот-вот слипнутся от густого целебного аромата кедровой смолы.
– Убираться отсюда надо, – еле переводя дух, прошептал Иона. – На месте стоять нельзя.
Конец обломанной ветки рассек ему щеку; кровь из глубокой царапины струйкой текла к подбородку. Оглядевшись, он кивнул вправо, к реке, и подхлестнул дестрие, направляя его прямиком в непроходимую (с виду) чащу.
Предоставив Ионе торить для меня тропу, я приготовился дать отпор черной твари, если та нас настигнет. И вправду, вскоре она показалась среди серо-зеленых кедровых лап, а еще миг спустя к ней присоединилась вторая, на вид почти такая же, державшаяся чуть позади.
Тут заросли кончились, и мы вновь пустили дестрие в галоп. Летучие клочья ночного мрака устремились за нами, однако, хотя из-за меньшей величины казались проворнее, на деле заметно уступали в скорости целой, большой твари.
– Огонь найти нужно, – прокричал Иона, перекрывая барабанный грохот копыт дестрие. – Или крупного зверя, которого сможем убить. Пожалуй, если распорешь брюхо одному из наших, тоже сойдет, но если нет, оторваться не сможем.
Я кивнул в знак того, что тоже не согласен жертвовать одним из дестрие, хотя мой, казалось, вот-вот рухнет с ног от усталости: Иона, дабы не опередить меня сверх меры, уже придерживал своего.
– Им кровь нужна? – спросил я.
– Нет. Тепло.
Принимая правее, Иона хлопнул стальной ладонью по крупу своего скакуна. Должно быть, удар был силен: дестрие рванулся вперед, как ужаленный. Миновав пересохшее русло ручья, мы заскользили вниз с сыпучего, пыльного склона холма. Далее открывался холмистый простор – там-то дестрие и могли показать всю свою резвость.
Лоскутья тьмы упорно летели следом, держась над землей этак вдвое выше высокого дерева. Казалось, их несет вперед ветром, но, судя по колебаниям трав, ветер дул им навстречу.
Рельеф впереди менялся столь же неуловимо и при том резко, как ткань в месте шва. Внизу зеленела извилистая лента, плоская, ровная, словно разглаженная утюгом, и я, повернув вороного к ней, заорал ему в ухо, нещадно хлестнул клинком – плашмя – по бокам. Взмокший от пота, исцарапавшийся об обломки кедровых сучьев, вороной обильно истекал кровью. Оставшийся позади Иона встревоженно завопил, предостерегая о чем-то, но я даже не оглянулся на его крик.
Миновав поворот, я увидел в прогалине среди деревьев блеск речных волн. Еще поворот; вороной вновь начал замедлять бег – и тут я разглядел в отдалении именно то, на что рассчитывал. Возможно, сознаваться в этом не стоит, однако я поднял меч к Небесам, к истощенному, обескровленному солнцу с черным змеем, угнездившимся в сердцевине, и воскликнул:
– Его жизнь за мою, Новое Солнце! Его жизнь за мою! Смири гнев свой, даруй мне надежду!
Несомненно, улан (без товарищей, один-одинешенек) увидел во мне угрозу и нисколько в том не ошибся. Голубой ореол вокруг острия его пики вспыхнул ярче, а сам он, пришпорив скакуна, во весь опор помчался на нас.
Вороной, как ни был к этому времени загнан, прянул в сторону, словно вспугнутый заяц. Рывок за повод, резкий разворот – и мой дестрие, оставив в зеленой дорожной траве глубокие борозды, поскакал прочь, навстречу преследовавшим нас тварям. Понял Иона мой замысел, нет ли – не знаю, но, ни на миг не замешкавшись, развернулся и погнал дестрие следом за мной.
Одна из летучих тварей ринулась вниз. Чернее черного, точно сажа, точно мой наряд, в эту минуту она казалась дырой в небосводе Урд, прорехой в ткани самого мироздания. Неслась она, очевидно, к Ионе, но оказалась в пределах досягаемости клинка, и я, как прежде, рассек ее надвое. В лицо мне снова дохнуло жаром. Знающему, откуда он исходит, этот жар показался мне куда скверней самой мерзкой вони: стоило почувствовать его кожей, желудок едва не вывернуло наизнанку. Опасаясь в любой момент получить в спину разряд уланской пики, я резко свернул прочь от реки. И вправду, стоило нам покинуть дорогу, выстрел улана опалил землю невдалеке и воспламенил засохшее дерево.
Я натянул поводья так, что мой дестрие поднялся на дыбы и взревел, и оглядел пылающее дерево в поисках трех темных тварей. Однако у дерева их не оказалось. Тогда я оглянулся, охваченный опасениями, что они каким-то непостижимым образом добрались до Ионы.
Нет, тварей не оказалось и там, но взгляд Ионы подсказал, где их искать: клочья тьмы окружали улана, а тот лихорадочно отбивался от атакующих. Разряд за разрядом, срываясь с острия пики, пронзали воздух с громоподобным треском, словно молнии в грозу. Вспышки разрядов затмевали свет солнца, однако их разрушительная мощь лишь придавала темным тварям сил. Теперь полет их казался чем-то сродни бешеной пляске лучей тьмы, мечущихся из стороны в сторону, мелькающих то тут, то там и с каждым скачком приближающихся к добыче. Куда быстрее, чем перо мое выводит эти слова на бумаге, все три подобрались к улану вплотную, облепили его лицо; еще миг – и всадник безжизненно рухнул с седла, а выпавшая из его рук пика угасла.
XIII
Коготь Миротворца
– Мертв? – крикнул я Ионе.
В ответ Иона молча кивнул. Я бы, на том и успокоившись, поспешил уехать, однако Иона призывно махнул мне рукой и спешился, а когда оба мы сошлись над мертвым телом улана, сказал:
